"Оноре де Бальзак. Банкирский дом Нусингена" - читать интересную книгу автора

или вынуждать их войти - разница небольшая. Может случиться, должно
случиться и часто случается, что торговцам попадаются товары с браком, так
как продающий постоянно обманывает покупающего. Так вот, расспросите самых
честных людей в Париже, скажем - наших виднейших коммерсантов... и все они с
торжеством расскажут вам, к каким уловкам они прибегали, чтобы сбыть с рук
подпорченный товар. Знаменитый торговый дом Минара начал именно с операций
такого рода. На улице Сен-Дени вам продают платье только из "жирного шелка",
иначе они не могут. Самые добродетельные коммерсанты с самым простодушным
видом провозглашают заповедь самого бесстыдного жульничества: "Каждый
выпутывается из беды как умеет". Блонде нарисовал вам картину событий в
Лионе, их причины и последствия. Я же иллюстрирую свою теорию анекдотом.
Один ремесленник, честолюбивый и обремененный многочисленным семейством, так
как он пылко любил свою жену, верит в Республику. Предприимчивый малый
накупает красной шерсти и изготовляет каскетки, которые можно было видеть на
головах у всех парижских мальчишек, вы сейчас узнаете - почему. Республика
побеждена. После событий на улице Сен-Мерри
- Я не стану вам объяснять, - начал Бисиу, - характер предприятия,
порожденного финансовым гением Нусингена; это тем более неудобно, что оно
существует и сейчас и акции его котируются на бирже; замысел этот был столь
реален, а само предприятие столь живуче, что акции, выпущенные согласно
королевскому декрету по номинальной цене в тысячу франков и упавшие затем до
трехсот франков, вновь поднялись до семисот франков и, пережив бури 1827,
1830 и 1832 годов, несомненно, достигнут номинального курса. Финансовый
кризис 1827 года поколебал их, Июльская революция повлекла за собой падение
их курса, но дело чревато действительными возможностями (Нусинген, видно, не
в состоянии придумать безнадежное дело). Многие первоклассные банки
принимают в нем участие, а потому не стоит входить в дальнейшие подробности.
Номинальный капитал составлял десять миллионов, реальный - семь: три
миллиона достались учредителям и банкам, взявшим на себя выпуск акций.
Расчет строился на том, чтобы в первые же шесть месяцев каждая акция
принесла двести франков дохода благодаря распределению мнимого дивиденда.
Словом - двадцать процентов с десяти миллионов! Доля дю Тийе составляла
пятьсот тысяч франков. На языке банкиров такой куш называется лакомым
куском! Нусинген собирался пустить в ход свои миллионы, оттиснутые на дести
розовой бумаги с помощью литографского камня, - приятные на вид акции,
которые предстояло разместить и которые пока что заботливо хранились в его
кабинете. Акции солидные должны были дать средства, чтобы основать дело,
купить роскошный особняк и начать операции. Нусинген располагал еще акциями
какого-то свинцово-серебряного рудника, каменноугольных копей и двух
каналов; это были акции, полученные при пуске в ход всех четырех
предприятий, акции, высоко поднявшиеся и пользовавшиеся большим спросом
благодаря выдаче дивиденда за счет основного капитала; Нусинген мог бы
положить в карман разницу в случае дальнейшего повышения курса этих акций,
но барон в своих расчетах пренебрег такой мелочью - он оставил их плавать на
поверхности, чтобы приманить рыбку. Он собирал в кулак свои ценности, как
Наполеон собирал в кулак своих гренадеров, и решил объявить себя
несостоятельным во время кризиса, который уже намечался и в 1826 и 1827
годах потряс до основания все биржи Европы. Если бы у Нусингена был свой
князь Ваграмский, банкир мог бы сказать ему, как Наполеон с высот Сантона:
"Присмотритесь хорошенько к бирже в такой-то день, в такой-то час - там