"Оноре де Бальзак. Крестьяне" - читать интересную книгу автора

упарился, и, если хочешь выпить стаканчик, тебе поднесут; да кстати
убедишься, что у матушки в вязанке нет ни щепочки незаконного дерева, одни
только сухие прутья.
- Сволочь!.. - шепнул судебному приставу лесник, задетый за живое этими
насмешками, которые жгли его больше, чем зола, разъедавшая ему глаза.
В эту минуту у калитки "Большого-У-поения" появился Шарль, тот самый
выездной лакей, которого посылали на розыски Блонде.
- Что с вами случилось, Ватель? - спросил он.
- Да вот какая история, - ответил лесник, вытирая глаза, которые он
только что промывал, окунув все лицо в ручей. - У меня здесь завелись
должники, и я не я буду, если они не проклянут тот день, когда появились на
божий свет.
- Раз уж дело принимает такой оборот, - холодно процедил Тонсар, - то
скоро, Ватель, вы убедитесь, что в Бургундии народ не трусливый!
Ватель удалился. Мало интересуясь разрешением этой загадки, Шарль
заглянул в кабачок.
- Ступайте в замок вместе с выдрой, если она у вас на самом деле
есть, - сказал он дяде Фуршону.
Старик поспешно вскочил и последовал за Шарлем.
- А где же выдра? - спросил Шарль с улыбкой сомнения.
- Вон там, - сказал старик, направляясь к Туне.
Так называется речушка, в которую спускают избыток воды из мельничного
пруда и прудов Эгского парка. Туна течет вдоль всего кантонального тракта,
впадает в небольшое Суланжское озеро, а оттуда в Авону, по пути снабжая
водой мельницы и пруды поместья Суланж.
- Вот она, я ее припрятал в речке, с камушком на шее.
Наклонившись за выдрой и снова поднявшись, старик почувствовал, что
монета исчезла; серебро бывало редким гостем в его кармане, и не заметить
недостачу монеты дядя Фуршон не мог.
- Ах, подлецы! - воскликнул он. - Я охочусь за выдрой, а они охотятся
за мной!.. Весь мой заработок отбирают, да еще доказывают, что это мне же на
пользу. Еще бы не на пользу! Кабы не бедняжка Муш, единственное мое утешение
на старости лет, я бы давно утопился. Дети - разорение отцов. Вы не женаты,
господин Шарль? Никогда не женитесь! По крайней мере, не будете себя
упрекать, что народили детей себе на горе... А я-то рассчитывал купить на
эти деньги кудели, - вот она и раскуделилась, моя кудель! Тот барин, славный
такой, дал мне десять франков, ну, значит, моя выдря вздорожает.
Шарль привык не доверять дяде Фуршону и воспринял его жалобы, на этот
раз вполне искренние, как подготовку к тому, что он на своем лакейском языке
называл "набивать цену"; он имел глупость обнаружить свое подозрение
улыбкой, которая не ускользнула от хитрого старика.
- Смотрите, дядя Фуршон, подтянитесь! Вам придется разговаривать с
самой барыней, - сказал он, увидя, как пылают нос и щеки старика.
- Я свое дело знаю, Шарль, и могу это доказать. Коль угостишь меня в
людской остаточком завтрака и одной-другой бутылочкой испанского вина, тогда
я тебе скажу три словечка, которые уберегут тебя от встрепки...
- Скажите, и барин распорядится, чтоб Франсуа поднес вам стакан вина, -
ответил лакей.
- Твердо?
- Твердо.