"Оноре де Бальзак. Музей древностей" - читать интересную книгу автора

не избежал той ненависти и зависти, которые обычно порождаются борьбой
партий. Вопреки всем ожиданиям, дю Круазье все-таки женился на богатой
старой деве, когда-то отказавшей ему, женился, несмотря на то, что его
соперником был известный баловень местной аристократии - некий шевалье, чье
славное имя нам надлежит сохранить в тайне. Будет достаточно, если мы,
следуя старинному обычаю города, приведем лишь его титул: ибо все его
называли просто "шевалье", подобно тому, как при дворе называли графа
д'Артуа просто "Месье". Брак дю Круазье не только вызвал самую беспощадную
войну, какие бывают лишь в провинции,- он ускорил в городе повсеместно
происходивший разрыв между крупным и мелким дворянством, между буржуазией и
дворянством, на миг было объединившимися под давлением всемогущей власти
Наполеона. Этот внезапный разрыв причинил Франции немало бед. Наиболее
характерная черта французов - тщеславие и самолюбие. Именно оскорбленным
самолюбием множества людей объясняется и пробудившаяся в них жажда
равенства, хотя самые рьяные новаторы впоследствии решили, что равенство
невозможно. Роялисты жалили либералов в самые уязвимые места. Обе партии,
особенно в провинции, обвиняли друг друга во всевозможных мерзостях и
занимались постыдной клеветой. В политике творились тогда самые черные дела;
эти партии стремились привлечь на свою сторону общественное мнение и
обеспечить себе голоса невежественной толпы, которая сама раскрывала объятья
и тянулась к людям достаточно ловким, чтобы дать ей в руки оружие. Эта
вражда вылилась в борьбу нескольких лиц. А враги политические стали тотчас и
личными врагами. В провинции трудно не перейти врукопашную по поводу таких
вопросов и интересов, которые в столице принимают общую, чисто теоретическую
форму и поэтому придают особый вес их защитникам: например, г-н Лафит или
Казимир Перье уважают в г-не де Виллеле или г-не де Пейронне человека.
Лафит, который довел дело до стрельбы в министров, охотно спрятал бы их у
себя в особняке, явись они, к нему 29 июля 1830 года. Бенжамен Констан
послал виконту де Шатобриану свою книгу о религии, сопроводив ее лестным
письмом, в котором сознается, что он кое-что почерпнул у этого министра
Людовика XVIII.
В Париже люди - это олицетворение системы; в провинции же, наоборот,
системы воплощены в живых людях и притом с непостоянными страстями; эти люди
подстерегают друг друга, вторгаются в частную жизнь своих противников,
извращают их речи; следят друг за другом, словно дуэлянты, готовые при
малейшей неосторожности врага всадить ему в бок .смертоносную шпагу, и
стремятся вызвать эту неосторожность; они поглощены своей ненавистью, как
безжалостные и азартные игроки. Здесь человека осыпают эпиграммами и
преследуют клеветническими наветами под предлогом борьбы с его партией.
В этой войне, которая Музеем древностей велась учтиво и без желчи, а в
особняке дю Круазье принимала самые свирепые формы вплоть до употребления
отравленного оружия, как у дикарей,- тонкая ирония и преимущество развитого
ума были на стороне аристократии. А хорошо известно, что из всех ран,
наносимых словом и взглядом, самые неизлечимые наносятся насмешкой и
презрением. С той поры, когда шевалье покинул гостиные, где встречалось
смешанное общество, и удалился на священную гору аристократии, он направил
стрелы своего остроумия против салона дю Круазье и разжег войну, не
задумываясь о том, до чего жажда мщения может довести кружок дю Круазье в
борьбе с Музеем древностей. В отель д'Эгриньон допускались только
благонамеренные и безупречные дворяне и женщины, вполне уверенные друг в