"Оноре де Бальзак. Музей древностей" - читать интересную книгу автора

друге; здесь не могло быть места никакой нескромности. Поэтому их речи и
мнения, каковы бы они ни были, хорошие или дурные, правильные или ложные,
возвышенные или нелепые,- не могли дать пищи для - насмешек. Чтобы
высмеивать аристократов, либералам приходилось избирать мишенью их
политические действия,- тогда как роялисты были в более выгодном положении:
чиновники, занимавшие промежуточное место между враждебными лагерями и
заискивавшие у родовитого дворянства, пересказывали новости и разговоры,
дававшие немало поводов для насмешек над либералами.
Сознание своей униженности, которую сторонники дю Круазье живо ощущали,
еще более усиливало в них жажду мести. В 1822 году дю Круазье встал во главе
промышленников департамента, подобно тому, как д'Эгриньон стоял во главе
дворянства. Таким образом, каждый из них представлял определенную партию.
Вместо того чтобы открыто - и не лукавя признаться в своем сочувствии крайне
левой, дю Круазье объявил себя сторонником тех взглядов, которые были
впоследствии сформулированы в заявлении "двухсот двадцати одного". Поэтому
он получил возможность объединить вокруг себя представителей суда, местной
администрации и финансов. Люди, собиравшиеся в салоне дю Круазье, являлись
не меньшей силой, чем завсегдатаи Музея древностей, к тому же они были
многочисленнее, моложе, деятельнее, и в конце концов приобрели решающее
влияние на все дела департамента, а Музей древностей продолжал оставаться в
стороне, как бесплатное приложение к королевской власти, которой партия
крайних роялистов нередко мешала, ибо способствовала ее промахам и даже
толкала на путь ошибок, оказавшихся для монархии роковыми. Либералы, которым
в этом непокорном департаменте никогда не удавалось провести в парламент
хотя бы одного из своих кандидатов, знали, что в случае, если дю Круазье
будет избран, он окажется среди левого крыла центра или даже среди крайних
левых. Банкирами дю Круазье были три брата Келлер; старший из них блистал в
палате среди девятнадцати представителей левого крыла, этой фаланги,
прославленной всеми либеральными газетами, и все три брата преуспевали
благодаря своей близости с графом де Гондревилем, пэром-конституционалистом,
пользовавшимся расположением Людовика XVIII. Итак, конституционная оппозиция
была готова в последний момент передать дю Круазье свои голоса, обещанные
для вида - подставному кандидату,- если бы дю Круазье удалось собрать
достаточное число голосов роялистов, чтобы обеспечить себе большинство. На
каждых выборах роялисты проваливали дю Круазье, ибо верхушка роялистской
партии во главе с маркизом д'Эгриньоном неизменно отгадывала, разбирала и
осуждала все его уловки, и каждые выборы все более усиливали ненависть этого
неудачливого кандидата и его партии к аристократам. Ничто так не разжигает
вражду политических группировок, как бесполезность с трудом расставленной
западни.
В 1822 году борьба партий, носившая в первые годы Реставрации
чрезвычайно острый характер, казалось, затихла. И салон дю Круазье и Музей
древностей, узнав все сильные и слабые стороны друг друга, видимо ожидали
счастливого случая, играющего для партий роль провидения.
Близорукие люди довольствовались этим мнимым спокойствием, которое
обманывало даже монарха; но тем, кто ближе знал дю Круазье, было ясно, что
он, как и все, кто живет холодным рассудком, будет мстить беспощадно, тем
более что эта месть разжигалась политическим честолюбием. Дю Круазье,
который некогда краснел и бледнел при одном имени д'Эгриньонов или шевалье и
вздрагивал, упоминая о Музее древностей или слыша, как о нем упоминают