"Оноре Де Бальзак. Пьеретта" - читать интересную книгу автора

подчеркнутыми белизной кофты, завязанной у шеи витым шнурком. Сквозь
прореху распахнувшейся кофты, как у равнодушной к своей внешности старой
крестьянки, виднелась высохшая грудь. Тощая рука походила на обернутую
тряпицей палку. В рамке окна старая дева казалась высокой: у нее было
крупное, длинное лицо, напоминавшее несоразмерно большие лица швейцарцев.
Оно грешило полным отсутствием гармонии, отличалось сухостью черт и
неприятным оттенком кожи, а написанная на нем бесчувственность способна
была внушить отвращение физиономисту. Бесчувственность проступала теперь
явственно, между тем как обычно она прикрывалась торгашеской улыбочкой и
слащавой любезностью, столь ловко подделанной под добродушие, что
окружающие могли счесть эту особу доброй. Старая дева была владелицей дома
совместно с братом. Брат ее так крепко спал в своей комнате, что его не
разбудил бы даже мощный оркестр Большой оперы. Выглянув из окна, старая
дева подняла к мансарде маленькие бледно-голубые, холодные глаза с вечно
припухшими веками и короткими ресницами; она старалась увидеть Пьеретту,
но, убедившись в бесплодности своих попыток, скрылась в комнате, подобно
тому как черепаха, высунув на мгновение голову, тотчас же прячет ее
обратно под свой панцирь. Ставни захлопнулись, и тишину площади нарушали
лишь приезжавшие в город крестьяне да ранние пешеходы. Когда в доме есть
старая дева - нет надобности в сторожевых псах: ни одно, даже самое
незначительное происшествие не пройдет незамеченным ею, каждое будет
обсуждено и из каждого будут сделаны все возможные выводы. Вот почему и
этот случай дал пищу для серьезных подозрений и послужил началом одной из
скрытых семейных драм, которые, оставаясь тайными, не менее от этого
жестоки, - если только позволено, впрочем, назвать драмой случай из
домашнего быта.
Пьеретта больше уже не ложилась. Появление Бриго было для нее
огромным событием. В течение ночи, этого земного рая для несчастных, она
избавлялась от огорчений и придирок, которые ей приходилось сносить днем.
Как герою какой-то баллады, не то русской, не то немецкой, сон ей казался
счастливой явью, а день - дурным сном. То было первое радостное
пробуждение за три года. Поэтические воспоминания детства сладостной
мелодией зазвучали у нее в душе. Первый куплет, пропетый Бриго, она
слышала сквозь сон, при втором - вскочила с постели, третий же поверг ее в
сомнение (все несчастные сродни апостолу Фоме); при четвертом куплете она
босиком, в одной рубашке подбежала к окну и узнала друга своего детства
Бриго. Да, это ведь та самая широкая куртка с короткими прямоугольными
полами и с боковыми карманами, обычная в Бретани синяя суконная куртка;
тот самый цветной жилет из грубой бумажной ткани, полотняная рубаха с
широким отложным воротником и застежкой в виде золотого сердечка, серьги,
тяжелые башмаки, штаны из синего холста с неравномерно окрашенными нитями
- словом, все те простые и прочные вещи, из которых состоит костюм
бретонского бедняка. Большие роговые пуговицы, белевшие на жилете и
куртке, заставили сердце Пьеретты учащенно забиться. Золотистый дрок
вызвал на глазах ее слезы; но цветы воспоминаний, едва распустившись в ее
душе, были смяты жестоким страхом. У нее мелькнула мысль, что двоюродная
сестра могла, пожалуй, слышать, как она вскочила и подбежала к окну; она
угадала присутствие старой девы и подала Бриго тревожный сигнал, которому
бедный бретонец, ничего не поняв, все же поспешил повиноваться.
Нерассуждающая его покорность свидетельствовала о беззаветной и чистой