"Оноре Де Бальзак. Онорина" - читать интересную книгу автора

Какое горе постигло этого ученого, с восемнадцати лет, подобно Питту,
посвятившего себя наукам и политической деятельности, но лишенного
честолюбия; этого судью, изучившего международное право, государственное
право, гражданское и уголовное право и имевшего возможность найти в них
защиту против всех тревог и всех заблуждений; этого мудрого законодателя,
вдумчивого писателя, целомудренного одинокого человека, образ жизни
которого достаточно ясно доказывал его безупречность? Ни одного
преступника господь не покарал так жестоко, как моего покровителя: горе
лишило его сна, он спал не более четырех часов в сутки! Какая тайная
борьба происходила в нем в часы работы, протекавшие с виду так мирно, без
бурь и ропота, когда, вдруг выронив перо, он низко опускал голову и на его
сверкающие, устремленные вдаль глаза набегали слезы! Как мог живой
источник струиться среди раскаленной лавы, не иссякнув от подземного огня?
Или между ним и пожаром, бушующим внутри, как на дне морском, залег пласт
гранита? Извергнется ли наконец этот огне" дышащий вулкан? По временам
граф бросал на меня украдкой пытливые, внимательные взгляды - так человек
изучает другого, когда ищет сообщника; но потом он отводил взгляд,
заметив, что мои глаза раскрылись, подобно устам, которые ждут ответа и
будто шепчут: "Доверьтесь мне!" Иногда Октавом овладевала дикая и угрюмая
тоска. Если, находясь в таком состоянии духа, он бывал со мной резок, то,
придя в себя, и не думал просить извинения; но тогда в нем появлялось
что-то ласковое, кроткое, почти доходящее до христианского смирения. Я
по-сыновнему привязался к этому человеку, загадочному для меня и понятному
для света, где считается, что назвать "оригиналом" достаточно для
объяснения всех тайн души; я навел порядок в его доме, ибо беспечность к
своим интересам доходила у графа просто до смешного. Владея рентой почти в
сто шестьдесят тысяч франков, не считая окладов но всем его должностям, из
которых три не подпадали под закон о налогах, он расходовал шестьдесят
тысяч франков, причем тридцать, по меньшей мере, расхищала прислуга. В
первый же год я уволил всех этих мошенников и, воспользовавшись связями
графа, подыскал для него честных людей. К концу второго года графа лучше
кормили, ему лучше прислуживали и в доме его появились все современные
удобства; он стал держать прекрасный выезд и кучера, которому я платил
ежемесячно за каждую лошадь; его обеды в дни приемов, заказанные у Шеве по
сходной цене, славились своей роскошью; в будни стряпала превосходная
повариха, которую мне помог найти дядя, да две судомойки; весь расход, не
считая закупок, не превышал тридцати тысяч франков; мы наняли еще двух
слуг, и они постарались вернуть дому его былой блеск, ибо этот старинный
особняк, величественный и прекрасный, за последние годы пришел в
запустение.
- Теперь я не удивляюсь, - сказал граф, ознакомившись со счетами, -
что мои слуги наживали себе состояние. За последние семь лет у меня
служило два повара, и каждый из них открыл по ресторану.
- За семь лет вы потеряли триста тысяч франков, - ответил я. - И вы,
прокурор, подписывающий в суде обвинительные акты против растратчиков, вы
сами потакали воровству у себя дома!
В начале 1826 года граф уже перестал присматриваться ко мне, и мы
сошлись так близко, насколько могут сойтись патрон и его подчиненный. Он
ничего не говорил мне о будущем, но усердно занимался моим образованием,
как наставник и отец. Он часто заставлял меня подбирать материал для