"Оноре Де Бальзак. Дочь Евы" - читать интересную книгу автора

точнее, последовательности идей. Впрочем, всякое министерство приняло бы в
соображение постоянное расстройство в делах Рауля. Рано или поздно
необходимость должна была заставить его подчиниться условиям, вместо того
чтобы их диктовать.
Подлинный характер Рауля, тщательно им скрываемый, согласуется с
ролью, которую он играет в обществе. Он искренний актер, крайний
себялюбец, готовый применить к себе формулу "государство - это я", и
весьма искусный декламатор. Никто не умеет лучше изображать чувства,
кичиться поддельным величием, наводить на себя нравственную красоту,
возвышать себя на словах и прикидываться Альцестом, поступая, как Филинт.
Его эгоизм прикрывается броней из размалеванного картона и часто достигает
втайне намеченной цели. В высшей степени ленивый, он работает только
подгоняемый нуждой. Усидчивая работа, необходимая для создания
монументального произведения, ему незнакома; но в пароксизме ярости, когда
уязвлено его тщеславие, или в критический момент, вызванный
преследованиями какого-нибудь кредитора, он перескакивает через Эврот, он
платит по крупнейшим обязательствам, учтенным под залог таланта. Затем,
усталый, восхищенный тем, что у него кое-что вышло из-под пера, он снова
становится рабом парижских удовольствий. Когда нужда предстает перед ним в
самом страшном своем образе, он слаб, он опускается и компрометирует себя.
Движимый ложным представлением о величии и о своем будущем, для которых он
взял мерилом большую Карьеру одного из бывших своих товарищей, на редкость
даровитого человека, выдвинутого Июльской революцией, он позволяет себе по
отношению к любящим его людям, когда надо выйти из затруднения, варварские
сделки с совестью, погребенные среди тайн частной жизни и не вызывающие ни
толков, ни жалоб. Его душевная пошлость, бесстыдство его рукопожатий,
которыми он обменивается со всеми пороками, всеми бедствиями, всеми
предательствами, всеми убеждениями, сообщили ему неприкосновенность,
словно конституционному монарху. Какой-нибудь грешок, соверши его человек,
уважаемый за свои высокие достоинства, вызвал бы всеобщее негодование;
Натану он сходит с рук; не слишком честный поступок ему почти не ставится
в вину: извиняя его, всякий сам себя извиняет. Даже те, кто склонен его
презирать, протягивают ему руку, боясь, что он может понадобиться им. У
него столько друзей, что ему хотелось бы иметь врагов. Кажущееся
добродушие, которое прельщает новичков, но прекрасно уживается с
предательством, которое все себе позволяет и все оправдывает, громко
кричит, получив оскорбление, и прощает его, - один из отличительных
признаков журналиста. Это "панибратство" разъедает самые прекрасные души:
оно покрывает ржавчиной их гордость, убивает жизненное начало великих
произведений и освещает умственную низость. Требуя от всех такой же
дряблой совести, иные люди заранее подготовляют прощение своим изменам и
ренегатству. Вот как наиболее просвещенная часть общества становится
наименее почтенной. С литературной точки зрения, Натану недостает стиля и
образования. Подобно большинству молодых честолюбцев в литературе, он
изливает на бумаге запас сведений, которых нахватался накануне. У него нет
ни времени, ни терпения писать; он не наблюдал, но он слушает.
Неспособность построить крепкий, обдуманный план он искупает, пожалуй,
огнем рисунка. Он мастер "по части страстей", как гласит словечко
литературного жаргона, потому что в страсти все правдиво, между тем как
назначение гения - находить среди случайностей правды то, что должно