"Мэри Бэлоу. Певцы Гимнов с Бонд-Стрит" - читать интересную книгу автора

от невозможности вновь услышать божественный сонм ангелов после той ночи,
когда они возвестили о рождении младенца в хлеву.
У него болела душа от воспоминаний об этом юном, чистом голосе.

На следующее утро Фанни все еще сердилась и чувствовала себя выбитой из
колеи. И слегка виноватой, хотя, как она сама себя убеждала, по крайней мере
для этого у нее не было причин. Как посмел он обратиться к ней посреди
Бонд-стрит, даже если Кэти действительно дернула его за пальто и
представилась первая. Как посмел он предположить, что она запрыгает от
радости, получив шанс выставить Мэттью напоказ перед его распутными
друзьями.
Нет, это было, конечно, не совсем правдой. После того, как лорд Хит
гордо пошел прочь в глубоком возмущении от того, что его воле посмели
перечить, мистер Паркинсон, один из самых тихих и интеллигентных хористов,
рассказал ей, что его светлость действительно слывет знатоком хорошей
музыки. Каждый год в своем лондонском доме он организовывал концерт, на
который собирал некоторых самых востребованных исполнителей со всей Европы.
Приглашения на его концерты высоко ценились.
И Мэттью мог бы там петь.
Но Мэттью был восьмилетним ребенком. Она не хотела выставлять его
напоказ, как какого-то циркача, даже если слушатели были признанными
ценителями.
Сам Мэттью, конечно, смотрел на это по-другому. Он был сильно
разочарован и дал ей это ясно понять, молча дуясь весь остаток дня, что было
ему несвойственно. Больше всего ее раздражал именно тот факт, что он ничего
не говорил, а потому у нее не было возможности выплеснуть свое раздражение в
разговоре с ним. И как же ужасно было думать, что она на такое способна.
Она отругала Кэти и прочитала ей уже ставшую привычной лекцию о
разговорах с незнакомцами и подобающем леди поведении. И, когда они
вернулись домой, девочка была наказана тем, что должна была просидеть целый
час на жестком стуле в детской без разговоров и без дела.
Однако Кэти, распахнув глаза, терпеливо и безропотно прослушала лекцию,
и, когда Фанни появилась в дверях детской спустя полчаса, отчаянно пытаясь
не поддаться слабости и не отпустить дочку раньше времени, она обнаружила,
что Кэти сидит на стуле, крепко смежив веки и сложив вместе ладошки, и
беззвучно шевелит губами, словно произнося молитву. Она была глубоко
погружена в какую-то игру и явно не слишком страдала от наказания.
Поэтому Фанни чувствовала себя подавленной. Она лишила своих детей
знакомой компании в Рождество; слишком рано увела Мэттью со вчерашних
песнопений, хотя он так сильно их ждал; была вынуждена наказать Кэти и
гораздо сильнее ощущала свое одиночество, чем в другие рождественские
праздники, прошедшие со смерти Бориса.
Правда заключалась в том, подумала она с легким раздражением, что она
по глупости в девичестве влюбилась в лорда Хита. Это случалось, конечно, со
всеми знакомыми ей молодыми леди. Все в нем: внешность, богатство,
высокомерие, элегантность, репутация - делало его неотразимым. Она была
тогда очень благоразумной. Она послушно искала себе подходящего мужа и так
же послушно влюбилась в Бориса, когда стало очевидно, что выбор пал на него.
Но до самого момента свадьбы она мечтала о лорде Хите. Она помнила, как
сильно завидовала одной из своих подруг, мисс Драйден, с которой он однажды