"Джеймс Грэм Боллард. Эндшпиль" - читать интересную книгу автора

время ощущая громоздкое присутствие Малека по другую ее сторону, в этом
случае получается, что они напрочь неверно оценили его натуру, его
неисчерпаемую душевную энергию, чуть ли не галльскую жизнерадостность и
беззаботность. И не ждите, чтобы он сам расстался с жизнью в унылой оргии
самоугрызений и самообвинений. Не для него невротическое самоубийство, столь
любимое всеми славянами. Пока остается хоть какой-то выход, он без малейшего
уныния будет нести бремя любой вины, снисходительный к своим слабостям и
всегда готовый с шуткой от них отмахнуться. Беззаботность всегда была лучшим
его союзником,
Глаза Константина осматривали доску, двигаясь по вскрытым для
дальнобойных фигур диагоналям, словно ответ на столь настоятельно
требовавшую разрешения загадку находился где-то на этих покрытых лаком
дорожках.
Когда? По его оценке - месяца через два. Почти наверняка (тут он совсем
не боялся, что просто вговаривает это себе) - не в ближайшие два-три дня,
даже не в ближайшую пару недель. Спешка всегда непристойна, не говоря уж о
том, что так вообще пропадает то, из-за чего весь огород городили. Два
месяца надежно заведут его в чистилище; это - период достаточно долгий,
чтобы он сломался и выдал тайных своих союзников, буде таковые имеются, и
достаточно краткий, чтобы соответствовать конкретному совершенному им
преступлению.
Два месяца? Можно бы и побольше. Вводя вигру чернопольного слона,
Константин начал набрасывать в уме стратегию борьбы. Сперва, разумеется,
выяснить, когда Малек должен исполнить приговор, частично - для спокойствия
ума, но главное - для разумного распределения времени при подготовке своего
освобождения. Просто взять вот так и сигануть через стену навстречу
свободе - бессмысленно. Надо установить контакты, надавить на некоторые
чувствительные точки иерархии, проложить путь к пересмотру дела. И на все
это нужно время.
Его мысли были прерваны быстрым движением левой руки Малека, за которым
последовало нечто вроде гортанного хрюканья. Пораженный скоростью и
экономностью, с какими Малек сделал свой ход, не меньше, чем объявленным
шахом, Константин нагнулся и внимательнее, чем прежде, изучил позицию. Потом
с невольным, неохотным уважением исподлобья глянул на противника, все так же
бесстрастно откинувшегося на спинку стула. Конь, которого Малек так ловко
выиграл, стоял перед ним, на краю доски. Глаза надзирателя изучали
Константина с прежним ничем не омраченным спокойствием, словно глаза
бесконечно терпеливой гувернантки, широкие плечи терялись в бесформенном,
мешковатом костюме. Но в то мгновение, только в то мгновение, когда Малек
вытягивал руку над доской, Константин заметил, как мощно сокращаются его
плечевые мускулы.

Да не чувствуй ты себя так уверенно, не надо такого самовольства, Малек
ты мой драгоценный, с косой усмешкой сказал про себя Константин. Вот теперь
я хотя бы точно знаю, что ты левша. Малек съел коня одной рукой, прихватив
его толстыми костяшками среднего и безымянного пальцев, а затем, со
щегольским стуком, поставил на его место своего ферзя, что не так-то уж
легко сделать посередине полной еще фигур доски. Полезное подтверждение
(ведь и раньше было заметно: открывая окна, закрывая их, за едой Малек
старается скрыть то, что он левша), однако эта неожиданная особенность