"Джеймс Грэм Боллард. Империя Солнца " - читать интересную книгу автора

грудная клетка у которого была притянута ремнями к массивной кожаной
подошве, сновал по мостовой, в густом лабиринте колес, отталкиваясь от земли
при помощи двух больших деревянных гантелей. Когда Янг попытался клаксоном
согнать его с дороги, он плюнул на "паккард", сопроводил плевок могучим
хуком справа в бампер и тут же исчез в мешанине повозок и велорикш,
уверенно, как рыба в воде, скользя в знакомом царстве плевков и пыли.
Когда они подъехали к выезду из Международного сеттлмента на Большую
Западную дорогу, по обе стороны блокпоста выстроились длинные очереди машин.
Шанхайская полиция оставила всякие попытки хоть как-то контролировать
людские потоки. На пулеметной башне бронеавтомобиля стоял британский офицер,
курил сигарету и смотрел на осадившие его с обеих сторон тысячные толпы
китайцев. Время от времени, как будто для очистки совести, сержант-сикх в
защитного цвета тюрбане нагибался с брони вниз и принимался лупить китайцев
по плечам и спинам бамбуковой тростью.
Джим поднял голову и стал смотреть на полицейских, вверх. Он был
буквально зачарован их тускло отблескивающими ремнями, их вызывающими
смутное чувство тревоги гениталиями, которых они ничуть не стеснялись
свободно демонстрировать всему свету каждый раз, как им хотелось помочиться,
а еще полированными кобурами, в которых таилось все их мужское достоинство.
Джиму хотелось в один прекрасный день самому надеть точно такую же кобуру и
ощутить, как тяжко ляжет на бедро огромный револьвер системы Уэбли. В
отцовском гардеробе, среди рубашек, Джим как-то раз нашел автоматический
"браунинг", маленький блестящий предмет, похожий разом на драгоценный камень
и на внутренности родительской кинокамеры, которую он как-то раз нечаянно
открыл, засветив не одну сотню футов кинопленки. Трудно было представить,
что такие миниатюрные пульки действительно могут убить человека, не говоря
уже об этих здоровенных активистах из коммунистических профсоюзов.
С другой стороны, "маузеры", состоявшие на вооружении у старших
японских унтер-офицеров, впечатление производили даже более сильное, чем
"уэбли". Длинная деревянная кобура свисала аж до самых колен, и было похоже,
что в эти ножны можно вставить целую винтовку. Джим наблюдал за японским
сержантом на блокпосту, маленьким, но крепко сбитым человеком, который то и
дело пускал в ход кулаки, чтобы отогнать китайцев. Крестьяне, пытаясь
сладить со своими телегами и двухколесными повозками-рикшами, едва не сбили
его с ног. Джим сидел рядом с Янгом на переднем сиденье "паккарда", крепко
держал в руках свой бальзовый самолет и ждал, когда же сержант, вынет
наконец свой "маузер" и выстрелит в воздух. Но японцы не стали тратить
патронов зря. Двое солдат расчистили место вокруг крестьянки, чью повозку
они только что перевернули. Сержант взял штык, распорол мешок и стал
высыпать из него рис, прямо под ноги крестьянке, полукругом.
Она даже не двинулась с места - только дрожала мелкой дрожью и
заунывно, на одной ноте, причитала - в окружении сверкающих "паккардов" и
"крайслеров", в которых сидели одетые в маскарадные костюмы европейцы.
Она что, пыталась провезти через блокпост оружие? Среди китайцев было
полным-полно шпионов, коммунистов и гоминьдановцев. Джим пожалел про себя
эту крестьянку, у которой, может быть, кроме этого мешка с рисом, совсем
ничего не было, но японцы все-таки молодцы. Ему нравилась их смелость,
нравился их стоицизм, а еще ему казалось странным, что они всегда такие
грустные: Джиму грустно не было никогда. Китайцев Джим знал как облупленных,
они были народ холодный и зачастую жестокий, и все-таки, как бы китаец ни