"Джеймс Боллард. Садок для рептилий." - читать интересную книгу автора

снисходительное выражение ее лица ничуть не изменилось, и Пелам
отвернулся, не желая признавать его смысла, с болью осознав вдруг всю
глубину своего смирения перед Милдред и существование теперь уже не
преодолимой более изоляции, исключавшей из его жизни всякую возможность
испытать что-то новое, настоящее. В течение десяти лет тысячи
принимавшихся ежедневно компромиссов и предосторожностей ради того, чтобы
жизнь была сносной, выделяли свои дурманящие, обезболивающие соки, и все,
что осталось от его личности со всеми ее возможностями, было заспиртовано
словно образец в банке. Некогда он презирал бы себя за такое пассивное
подчинение обстоятельствам, но сейчас ему была недоступна любая реальная
самооценка, ибо не существовало больше никаких критериев, по которым он
мог бы оценить себя; непристойность его положения была гораздо глубже, чем
у этого жалкого, вульгарного, глупого стада, окружавшего его.
- Там что-то в воде, - Милдред махнула рукой вдоль пляжа.
Пелам посмотрел в ту сторону, куда указывала ее поднятая рука. В
двухстах ярдах от них у воды собралась небольшая толпа; волны лениво
плескались у их ног, они наблюдали за чем-то, что творилось на мелководье.
Многие для защиты от солнца подняли над головой газеты, пожилые женщины
стояли, зажав юбки между колен.
- Ничего не могу разобрать, - Пелам почесал подбородок; его внимание
отвлек человек с бородой, стоявший выше него на краю набережной, - лицо не
Шеррингтона, однако удивительно похожее на него. - Как будто ничего
опасного. Может, выбросило на берег необыкновенную морскую рыбу.
На террасе и на пляже все ожидали чего-то, в предвкушении вытянув
головы вперед. Чтобы уловить любые звуки от стоявшей в отдалении группы,
они приглушили транзисторы, и по пляжу, подобно громадной черной туче,
застилающей солнце, волной пробежало молчание. Почти полное отсутствие
всякого шума и движения после стольких часов надоедливой возни казалось
странным и жутким, придавая тысячам смотрящих на море людей самоуглубленно
сосредоточенный вид.
Стоявшая у воды группа не двигалась с места, даже ребятишки
невозмутимо разглядывали то, что привлекло внимание родителей. Впервые за
все время обнажилась узкая полоска пляжа: беспорядочно брошенные там,
наполовину засыпанные песком транзисторы и пляжные принадлежности
напоминали свалку металлолома. Постепенно пустоты заполнялись вновь
прибывшими с набережной, однако маневр этот не привлек внимания застывшей
у воды группы. Пеламу они показались похожими на семейство кающихся
пилигримов, которые, совершив длинный путь, стояли теперь у священных вод,
терпеливо дожидаясь, пока его животворные силы сотворят свое чудо.
- Что же там происходит? - спросил Пелам через несколько минут. -
Группа у воды по-прежнему не проявляла ни малейшего признака движения. Он
заметил, что, следуя линии берега, они выстроились не полукругом, а по
прямой. - Они вообще ни на что не смотрят.
Марево находилось теперь над морем всего в пятистах ярдах, закрывая
контуры громадных валов. Абсолютно непроницаемая вода походила на горячую
нефть; набегавшие время от времени на берег небольшие волны лениво уходили
в песок, смешанный с мусором и пачками из-под сигарет, оставляя, после
себя маслянистые пузыри. Пиная таким образом берег, море походило на
поднявшееся из глубин огромное морское животное, слепо пытающееся
ухватиться за песок.