"Дэвид Балдаччи. Верблюжий клуб" - читать интересную книгу автора

изучать здание на противоположной стороне улицы. Бинокль был казенный. Он
украл его, после того как, честно отслужив своей стране, полностью
разуверился в ее лидерах. Своим настоящим именем он не пользовался и вот уже
несколько десятилетий именовал себя Оливером Стоуном,[1] что при известном
желании можно было счесть неким актом сопротивления.
Приняв это имя, он как бы ассоциировал себя с бунтарем-режиссером,
легендарная работа которого бросила вызов официальной трактовке истории.
Присвоение чужого имени выглядело для него вполне уместным, ибо этот Оливер
Стоун тоже блуждал в поисках истины.
С огромным интересом смотритель продолжал следить в бинокль за
происходящим вблизи. Закончив наблюдение, он отправился к своей палатке,
поставленной неподалеку, и, подсвечивая себе старым карманным фонариком,
аккуратно занес результаты наблюдений в принесенный с собой же дневник.
Старик хранил множество дневниковых тетрадей в своем жилище и еще больше - в
других потайных местах. В этой палатке Оливер Стоун не оставлял ничего, ибо
знал - ее регулярно обыскивают. Он постоянно держал при себе официальное
разрешение на установку палатки и на право "протестовать" именно в этом
месте, а к своим правам Стоун относился чрезвычайно серьезно.
Выйдя из палатки, он понаблюдал за охранниками, похлопывающими по
автоматам и кобурам полуавтоматических пистолетов и время от времени
переговаривающимися по рации. Все они его хорошо знали и относились к нему
со сдержанной вежливостью, как обычно относятся к людям, способным на
неожиданные агрессивные выходки. Ценой невероятных усилий Стоуну удавалось
также демонстрировать по отношению к ним знаки уважения. К людям с
автоматами следует относиться почтительно. Не будучи конформистом,
сумасшедшим он все же не был.
Когда он встретился взглядом с одним из охранников, тот сказал:
- Эй, Стоун, я слышал, Шалтай-Болтай упал со стены. Передай там по
цепочке!
Другие охранники, услышав шутку, рассмеялись. Губы Стоуна скривились в
улыбке.
- Взято на заметку, - кивнул он.
Как-то ему довелось увидеть, как этот охранник застрелил человека.
Справедливости ради следует заметить, что парень первым выстрелил в
охранника.
Стоун затянул на тонкой талии свои изрядно потрепанные штаны, пригладил
длинные светлые, тронутые сединой волосы и нагнулся, чтобы перевязать
бечевку, удерживающую на месте подошву правого ботинка. Он был очень высоким
и худым - рубашки вечно на нем болтались, брюки же были коротки. Что
касается обуви, это была его насущная проблема.
- Вам следовать обновить гардероб, - раздался в темноте женский голос.
Стоун оглянулся. Опершись спиной о пьедестал статуи героя революционной
войны генерал-майора графа Рошамбо, рядом с ним стояла женщина. Генерал
возвышался позади нее, указывая на что-то пальцем вытянутой руки. Стоун
никогда не мог понять, на что именно указывает генерал. К северо-западу от
графа стоял прусский барон Штойбен, а северо-восточный фланг парка Лафайет,
в котором осуществлял свои наблюдения Стоун, охранял польский генерал
Костюшко. Величественные монументы постоянно вызывали на лице Стоуна
довольную улыбку - он обожал находиться в окружении революционеров.
- Обновить одежду вы нуждаться очень сильно, Оливер, - повторила