"Дмитрий Михайлович Балашов. Юрий ("Государи московские" #9) (незаконченный роман) " - читать интересную книгу автора

зарубленной ватажником. Дед, Лутоня, строго возражал внуку: - От плеча
вкось! Все ить у ей перерублено было! - Дак ползла, - пытался спорить
Прохор. - Ползла, - ворчливо возражал дед. - Бабы, они живучее мужиков.
Ползла. Тебя вот выходил! - обрубал разговор Лутоня, а сам тяжко думал:
"Женить? Да за убогого кто пойдет? Да и не забыть ему свою Настену!"
Мотя тоже сдала. Ее налитая грудь как-то разом обвисла, резче
означились морщины чела, и улыбалась редко теперь - не то что в прежние
лета. Обоим супругам подходил, видно, жизненный срок. И хотя дом был
по-прежнему полон, и садилось за стол под двадцать душ, и детского
радостного писку и веселой молодой говори хватало, а всё уже было не то и не
так! Что-то самое важное неостановимо уходило во тьму, в небылое... Не было
Игната, Павла, Обакуна, Неопилы, погибших в мор. Не было брата Василия,
которого ждал всю жизнь, твердо веря, что тот придет, которому и горницу
срубил, куда нынче переселился увечный Прохор, которого встречал, радовался,
и даже не сумел похоронить на Москве... От него остался, впрочем, сын
"татарчонок" Збыслав, недавно только отбывший восвояси. Менялась жизнь. Не
проходила, а менялась! И скоро он сам ляжет благостно под иконами в красном
углу, скрестив руки с медными пулами на глазах, и верная Мотя будет
причитать над его гробом. Думал так, и начинало у самого щипать в глазах.
Прошло, прокатило! А и много ли было радости в жизни сей? Нет, Бога неча
гневить - была радость! И мастером стал изрядным, и жонку выбрал по сердцу,
не ошибся, ни разу, кажись, не покаялся о том! И Иван Федоров помогал, и
Наталья Никитична... Она и приголубила их с Мотей, и обвенчала. До того жили
во грехе. Царство небесное ей и низкий поклон! И от нас с Мотей, и от
Васьки-покойника. Она и его приветила, когда бежал из Орды! Узнала! Святая
была боярыня, Наталья Никитична, одно слово - святая!
Нынче Лутоня нет-нет да и озирал свое застолье - кого поставить
старшим? Кто поведет, удержит, не даст распасться семье? Как Наталья
Никитична тогда... с большими боярами вместе его с Мотей за стол сажала! И
тогда, когда он голодный, вшивый, ограбленный прибрел к ней из деревни...
Нет, много в жизни было хорошего! Трудного - да! Но и хорошего было
вдосталь! В трудностях-то люди видней становятся, кто злой, кто добрый -
разом видать!
Пчелы перезимовали хорошо. Теперь Лутоня вместе с увечным Прохором
возились-расставляли ульи-колоды.
Другие внуки, сынки, даже и правнуки - все были на пашне. Стояла
теплынь, и следовало не упустить времени.
В самую рабочую пору, как на грех, прискакал Сидко, Юрьев дружинник, с
вестью, что князь собирает ратных и им надлежит тоже послать кого-то в полк
кроме него, Сидора.
Сидели за столом в большой горнице, ели. Обожженные солнцем, изъеденные
крылатой нечистью, едва отмывшие загрубелые ладони. Лутоня в сердцах ударил
по столу дланью. - И подождать никак? Вы, с вашим Юрием, хозяйство на дым
спустите, кто вас, дурней, будет кормить?!
- Не шуми, дед! - примирительно отозвался Сидор. - Сам сказывал, как
тут литвины зорили, как отца, прадедушку нашего, зарубили ни за што, как
деда Василья, твово старшего брата, в полон увели - и сколь лет он в Диком
поле перебыл после! Кто и верил, что воротится домом! А тут не прежняя
беда - нагрянет Витовт с ратью и не то что на дым спустит - живых не оставит
никого! Вся и надежда на Юрия!