"Дмитрий Балашов. Святая Русь (Книга 2, части 5 - 6) (Государи московские; 7)" - читать интересную книгу автора

безумного вельможи.
Дальнейшее во многом зависело от самого первого взгляда, от мановенья
благословляющей руки, даже от этого креста, в целительных свойствах коего
Сергий еще сомневался. Вещи привыкали к нему, как бы одухотворялись, и он
привыкал к вещам и теперь, взвешивая в руке княжеский дар, подумал: не
переменить ли на прежний, медяный, истертый руками до гладкости всех
граней? Нет, крест уже жил, уже слушал веление Сергиевой руки. И,
успокоенный, Сергий вновь вышел на свежесть долгой весны с упорным
северным ветром и плотными синими глыбами льда под елями Маковецкого бора
и в чащобе кустов обережья. Промельком подумалось о том, что и вспашут, и
засеют яровое ныне поздно, и - успел бы созреть хлеб.
Бесноватый был сейчас для Сергия никакой не вельможа, а просто
больной, и уже совсем не думалось о том, о чем помыслил бы иной игумен:
что ежели тверского вельможу привели не в Отроч монастырь, к тамошним
старцам, а к нему, Сергию, то... об этом не думалось совершенно. На
удивление бесноватый был совсем и не великого роста, но, видимо, силен,
что медведь, и от природы, и от безумия бешенства, удесятерявшего
природные силы, очень широк в плечах и мускулист; в разорванный ворот
рубахи виднелась курчавая от шерсти грудь, крутые ключицы и страшные бугры
сведенных судорогою предплечий. Лик был космат и страшен. Безумные глаза
горели злобой и ненавистью. Холопы едва удерживали его вдесятером, мертвою
хваткой вцепившись в отогнутые назад руки.
Сергий взглянул больному в очи, поймал и мысленно заставил застыть
безумный бегающий взгляд. (Затем, знал уже, у самого начнет кружить голову
и потребно станет прилечь в укромности ото всех, творя мысленную молитву,
но то - потом!) В налитых гневом очесах что-то как бы мелькнуло, вспыхнуло
и погасло вновь. Сергий все не отводил взгляда. Но вот явился тот, жданный
промельк иного, жалкого, затравленно-одинокого, словно взыскующий о
пощаде, и лишь тогда Сергий, не упуская мгновения (упустить - потребны
станут вновь недели, а то и месяцы леченья!), поднес болящему крест,
махнувши холопам, дабы отпустили своего господина. И непонятно было, то ли
те отпустили его, то ли он сам раскидал слуг - так и посыпались, кто и на
ногах не устоял даже, - хрипло рявкнул: <Жжет! Жжет! Огонь!> Сергий
бестрепетно продолжал держать крест, сам ощущая перетекающую сквозь него и
нань энергию.
Косматый боярин прянул вбок и вдруг, затрясясь крупною дрожью, весь,
плашью, грудью, лицом ринул в лужу весенней пронзительной капели, тронутую
по краям легким с ночи ледком. Ринул и стал кататься в воде, постепенно
затихая, и вот уже затрясся опять, но теперь по-иному, верно, от холода,
хотел встать, снова рухнул ничью, расплескавши воду и грязь. Сергий ждал,
молчаливым мановением руки запретив слугам приближаться. Больной поднялся
на четвереньки, свесив голову, вздрагивая, наконец сел, все еще не
выбираясь из лужи. Он икал от холода, и Сергий кивком разрешил холопам
поднять своего господина. Болящий едва стоял, бессильно обвисая на руках
прислуги, которую мгновенья назад раскидывал по двору с исполинскою силою.
- Пусть отдохнет! - вымолвил наконец Сергий. Он поглядел задумчиво
вослед уводимому в гостевую келью вельможе (который после станет
рассказывать, как узрел огненное пламя, исходящее от Сергиева креста, и
оттого только, боясь сгореть, и ринулся в воду), не глядя отдал крест
подскочившему брату и с внезапным ощущением трудноты в плохо сгибающихся