"Дмитрий Балашов. Святая Русь (Книга 2, части 5 - 6) (Государи московские; 7)" - читать интересную книгу автора

казначей, трапезник и хлебник, уставщик, учиненный брат или будильник,
кроме того, иереи и дьякона, псаломщики и т. д. - иная лестница отношений,
по которой какой-нибудь старец, отнюдь не облеченный властью или саном,
оказывался много важнее самого игумена. Таковым в Симонове был Михаил,
коему невдолге предстояло стать смоленским епископом и в послушании у
которого находился Кузьма-Кирилл.
- Все ратоборствуешь, Кириллушко? - вопросил Михаил, усаживаясь на
лавку.
Кирилл, поклонившийся старцу и принявший от него благословение,
только глазами повел:
- Почто и держат!..
- Нельзя, Кириллушко, не можно! - мягко отверг Михаил. - В днешнем
состоянии, при новом нашем владыке обитель зело некрепка! Изгони, тотчас
воспоследуют ябеды, доношения самому Пимену...
- Федор-от духовник княжой! - не уступил Кузьма наставнику своему.
- Тем токмо и держимся, Кириллушко, тем токмо и стоим! - воздохнул
старец, щурясь от дымной горечи, премного ощутимой по приходе с воли от
ясного, соснового, приправленного холодом уличного воздуха, и безотчетно
обоняя аромат пекущихся хлебов.
- А я тебе, Кириллушко, мыслю ноне иное послушание дать!
- Книги? - без слова понял Кирилл.
- В Спасов монастырь служебник просят переписать полууставом,
красовито чтобы, возможешь?
Кирилл молча кивнул косматою головой, как бы подчеркивая тем
безусловность послушания и равное свое отношение ко всякому монастырскому
труду, будь то работа в пекарне или книжарне.
- Что Дионисий? - вопросил Сергий с любопытством, но без обиды, хотя
тот со своего возвращения из Константинополя в январе так еще и не
повстречался с Сергием.
Дружба с суздальским проповедником была для Сергия хоть и давней, но
трудной. После того как тот, воспользовавшись поручительством Сергия,
ускользнул из Москвы, на лесных старцев пала княжая остуда, едва не
завершившаяся закрытием Маковецкой пустыни.
Нынче Дионисий, вынеся из Царьграда страсти Спасовы, мощи святых,
получивши от патриарха Нила сан архиепископа и крещатую фелонь, проехал
прямиком к себе в Нижний, не заглянув на Маковец. Теперь он вновь посетил
Москву, повидался с князем Дмитрием, но в дальнюю Троицкую обитель опять
не заглянул, и Сергий при желании мог бы подумать даже, что Дионисий
намеренно его избегает.
Снова клацнула уличная дверь. По быстрым легким шагам первее всего
Сергий угадал племянника.
Игумен Федор, придерживая широкий подол монашеской однорядки и щурясь
со света, спускался в темноту хлебни. Он уже узнал, что дядя Сергий здесь,
и, ведая навычай своего наставника, не стал сожидать его в горницах, но
отправился сам в дымную и жаркую поваренную клеть. От порога, услыхавши
вопрошанье о Дионисии, Федор живо отозвался в голос:
- Не суди строго, отче! Каял он и сам, что не возмог побывать у
Троицы, зане спешил во Плесков с посланием патриарха Нила противу ереси
стригольнической!
Сергий встал с лавки, благословил и обнял Федора. С мягкою улыбкой