"Дмитрий Балашов. Святая Русь (Книга 2, части 5 - 6) (Государи московские; 7)" - читать интересную книгу автора

отнесясь к нему и к старцу Михаилу, сказал: <Вот и Кирилл ныне баял о той
же ереси!> - тем самым приглашая всех троих продолжать богословский
диспут. Достаточно зная дядю, Федор сразу постарался забыть о неподобном
игумену месте для духовного собеседования, пал на лавку, выжал невольные
слезы из глаз, помотал головою, привыкая к дымному пологу.
Кузьма-Кирилл так и стоял у печи, растрепанный, с подсученными
рукавами серой холщовой сряды. Сытный дух созревающих в печи караваев
начинал уже проникать в хлебню.
- С Пименовыми запросами да дикими данями и все скоро уклонят в
стригольническую ересь! - громко, не обинуясь, высказал Кирилл, получивший
молчаливое разрешение к разговору от своего старца. - Насиделся в Чухломе
на сухарях с квасом, дак ныне и удержу не знает! Обдерет скоро весь чин
церковный! Со всякого поставленья лихую мзду емлет! Как тут не помыслить о
симонии да и о пастыре неправедном, от коего всему стаду сущая погибель!
- Не так просто все сие, Кириллушко! - остановил расходившегося было
опять послушника своего старец Михаил. - Вишь, и палаты владычные сгорели
в Кремнике, иконы и книги исшаяли, каменны церкви и те закоптели, колокола
попадали, которые и расколоты! Потребны кровельные мастеры, плотники,
каменотесы, литейные хитрецы, потребны и живописных дел искусники! И всем
надобна плата!
- Дак что ж он тогда грека Феофана изверг из города? - возразил
Кирилл. - Мыслю, не зело много понимает наш Пимен в мастерстве живописном!
- Выученик твой, Михаиле, с горем скажу, глаголет истину! - отозвался
игумен Федор, обращаясь ликом к Сергию. - С Пименовыми поборами ересь
стригольническая паки возросла в людях! Хотя и то изреку, что корни
прискорбного заблуждения сего зело древни и уходят в ересь манихейскую,
зримо или прикровенно смыкаясь со взглядами услужающих Сатане!
Мани, философ персидский, учил, что в борьбе Аримана с Ормуздом,
света с мраком, победил Ариман, беснующийся мрак. Свет был им разорван и
пленен. Частицы его, объятые мраком, это мы, все люди, и весь зримый мир,
который, согласно сему учению, есть творение отнюдь не Господа, но Сатаны.
Для освобождения плененного света последователи Мани предлагали губить и
уничтожать сей зримый мир, расшатывая его сменою жестокостей, разнузданных
оргий и строгого изнурения плоти... Признавались и даже приветствовались
тайные убийства, насилия и всяческая ложь. Великий Феодосий за
принадлежность к сему учению присуждал к смертной казни, такожде Гонорий и
многие прочие и в латинских землях, и в греческих, и в иных. Между тем
манихеи нашли последователей сперва под личиною секты павликиан,
поклоняющихся равно Богу и Сатане - Сатаниилу. От сих произошли болгарские
богомилы, они же суть манихеи, мессалиане, евхиты. От богомилов же явились
во фрягах патарены, во франках - катары, что значит <чистые>, коих
впоследствии стали называть альбигойцами, имена различны, суть одна!
И у всех у них такожде, как и у наших стригольников, были приняты во
внешнем поведении воздержание, подвижничество, нестяжание и нищета, и все
они признавали в мире двойственную природу, Бога и Дьявола, причем Дьявол
оказывался творцом зримого мира, и все они отрицали обряды святой церкви,
таинства, священство, указуя и, увы, справедливо указуя на сугубые пороки
тогдашних князей церкви, латинских прелатов, кардиналов, епископов, на
разврат и роскошь папского двора, на продажу церковных должностей,
отпущение грехов за плату и многая прочая... И изо всех сих