"Андрей Балабуха. Пограничник" - читать интересную книгу автора

кончала последний, шестой курс и писала сейчас дипломную работу - "История
костюма веков Восхода". Из-за этого ей часто приходилось застревать то в
Объединенном информарии, то на Станции аутспайс-связи, запрашивая информарии
других планет, то еще где-нибудь. Вот и сегодня: она вернулась только в
десять, наскоро поужинала, - Речистер целый час обдумывал и вызывал этот
ужин, решив под конец, что управляться со строительством Суан-Схунского
комплекса было все же проще, - и легла спать. Речистер прилег рядом, но как
только она уснула, встал и вышел в кухню. Он сел возле окна, машинально
потянулся было за биттеролом, но передумал и сунул пачку в карман халата.
В два сорок шесть стартует к Тартессу "Сегун", вспомнил Речистер. А
завтра я пойду в Статистический центр, решил он, потому что если уж
оставаться здесь, то надо как можно скорее определиться. Интересно, что они
предложат мне? Могут многое, и бессмысленно гадать, что именно. Завтра
посмотрим. А "Сегун" уходит в два сорок шесть... И с ним надо бы отправить
на Тартесс письмо.
Речистер достал из шкафа стилограф, вернулся на свое место у окна и
задумался, положив палец на клавишу. Но слов, тех слов, которые нужно
сказать товарищам и всем, оставшимся там, на Тартессе, не было.
"Как ты ушел на Границу?" - спросила однажды Маринка.
Как - он не мог объяснить. Во всем, что касалось не дела, а его самого,
он никогда почти не мог объяснить, почему он поступил так, а не иначе.
Просто он чувствовал, что иначе нельзя, и всегда следовал этому чувству.
Тогда, двадцать лет назад, он еще только кончил школу средней ступени и не
знал, что делать дальше. И скорее всего, как и подавляющее большинство
сверстников, он пошел бы в школу высшей ступени, а затем в какую-либо из
академий, если бы однажды к нему не пришло это.
Это жило в людях изначала, с тех пор когда человечество представляло
собой лишь маленькие кучки людей, разбросанные по старой планете. Оно
заставляло людей покидать насиженные места и идти в беспредельный мир, на
край Ойкумены, пешком, верхом, на утлых судах пересекать моря и материки,
узнавая и обживая Землю. Оно впервые разделило людей - на оседлых и кочевых.
Человечество росло, заполняло планету, и она становилась все теснее и
теснее. Кочевникам негде стало кочевать, и это ушло в глубины сознания,
затаилось, ожидая своего часа. Но вот Земля стала тесна, - и человечество
выплеснулось в пространство. Мир снова стал широк, снова, как когда-то, люди
шли открывать, узнавать и обживать новые миры; и снова монолитная масса
человечества разделилась - на оседлых и пограничников. Разведчики находили
новые миры, пионеры исследовали их, исчисляя ресурсы и оптимальные параметры
населения, находя места и проектируя города; строители благоустраивали
планеты; потом появлялись поселенцы. А* пограничники снова уходили вперед. И
вело их это. Речистер не знал ему имени, но когда оно пробудилось в нем - он
ушел на Границу.
Граница жила своей жизнью, в корне отличной от жизни Внутренних миров,
и вместе с тем неразрывно с ней связанной, ибо в отдельности и Граница, и
Внутренние миры равно бессмысленны и невозможны, как невозможны на Границе
Маринки, в тридцать два года еще учащиеся и не принимающие активного участия
в делах своего мира, потому что там позарез нужны каждая голова и каждая
пара рук, и человек должен выбирать себе дело, изучать его и
совершенствовать свое мастерство, пробуя это дело на вкус и на ощупь, в
единый монолит сплавляя теорию и практику. Потоыу-то, когда Маринка хотела