"Григорий Бакланов. Входите узкими вратами" - читать интересную книгу автора

дело, на то война. Как-то уже после войны - стояли мы тогда в Болгарии -
начальник связи нашего дивизиона, стариковатый, семейный, признался мне,
когда уже было крепко выпито, что есть у него такая вещица, маленькая такая
вещица, давно он таскает ее с собой, а стоит она... И назвал баснословную
цену. А утром, трезвый, просил меня никому не рассказывать. С тех пор мы не
могли смотреть друг на друга, он ненавидел меня за свое унижение, за то, что
я знаю.
Был еще у меня телефонист, фамилию его уже не помню, законченный
алкоголик.
Перед войной получил он срок - десять лет. Оттуда, из лагерей, попал на
фронт.
Война стольких убила, а его, по сути дела, спасла. Но после войны,
когда мы из Австрии двигались по железной дороге эшелоном, он где-то в
Румынии, на какой-то станции исчез. Говорили, что были у него монеты или
часы, не знаю. Двадцать суток, пока не пропился окончательно, он догонял
свой полк не спеша. Через двадцать суток в Болгарии его судил трибунал.
Поразила меня тогда его опытность.
Тихий, отчужденный, стоял он перед столом трибунала, тихим голосом
говорил: гражданин прокурор, гражданин начальник... Не "товарищ",
"гражданин" - этого он по прошлому своему опыту не забыл. А мы сидели под
деревьями на скамьях, на земле - весь полк.
За двадцать суток он получил десять лет, те же десять лет, что имел
перед войной, как будто между прежними десятью годами и новым сроком ничего
другого у него в жизни не было. Вот эти двое. А больше ни про кого из моих
бойцов ничего такого слышать не приходилось.
Правда, одно время, когда перешли границу, началось повальное
увлечение, так сказать, транспортным средством - велосипедами. И те, кто
мог, и такие дядьки, которые сроду велосипеда не видели, все катили по
дорогам на двух колесах.
Тысячи километров пройдено, а все-таки, хоть ноги и привычные, пожалеть
их надо.
И вот в шинелях, с вещмешками на горбу, с котелками, с лопатками на
боку рулили изо всех сил. И пошли жертвы: то машина в темноте без фар
врезалась в колонну, то кто-то сам налетел на машину - неумелого всегда
влечет. И это в конце такой войны, когда уже казалось, домой вернется.
Командир нашего полка полковник Комардин, человек непреклонный и в действиях
решительный и скорый, приказал однажды свалить велосипеды в кучи, и давили
их тракторами. На том кончилась в нашем полку велосипедная эпопея.
Так вот, повторю: еда - другое дело. И, конечно, оружие. В Вене видел я
подземный склад, где по рельсам катались вагонетки, и была там целая стена
ящиков одесского коньяка. На этом складе попались мне сыпучие такие
пакетики: высыпешь в кружку с водой, зашипит, зашипит, и вот готовая
газированная вода.
Сознаюсь, поразили они тогда мое воображение, некоторое время мы ими
забавлялись.
И другой склад был в Вене. Шел бой, когда мы ворвались в него. Железные
раздвигающиеся ворота, как в цеху, стеллажи по стенам, а на стеллажах ящики
с гранатами, пистолетами, все это в большом порядке, каждый пистолет, как,
бывало, перед войной продавали лимоны, завернут в бумажку. Смазанные,
новенькие, я разворачивал их, совал в карманы. Был я в телогрейке, в кожаной