"Григорий Бакланов. Мой генерал" - читать интересную книгу автора

его из кровати и на вытянутых руках держал перед собой, а оно сучило босыми
ноженками. И вдруг смолкло. Это был мальчик. Сияющими от слез глазами он
осмысленно, хмуро глядел на меня: разглядывал. И, повинуясь не знакомому мне
чувству, я взял его под попку, прижал к себе, грел в руке озябшие его,
крошечные, как розовые горошины, пальцы ног.
- Нет, вы посмотрите, что делается! - она всплеснула руками, увидев
нас. - Вот что значит - мужчина. Он обожает мужчин.
Тут он посерьезнел, надулся, и нечто горячее потекло мне на грудь, на
живот.
- Ах ты поганец! - с веселым ужасом в глазах она выхватила у меня
ребенка, пришлепнула ласково. - Это - твоя благодарность?
И, смеясь, убежала с ним на кухню.
- Вы посидите, мне пора его кормить.
Хотелось закурить, но я послушно сидел на диване. А вскоре я уже сидел
в майке, в накинутом на плечи пиджаке, она застирала и гладила на кухне мою
рубашку. И оттуда перекликалась со мной:
- Он вас отметил. Теперь он будет... - она засмеялась веселой мысли, -
он теперь будет идти к вам, как собачка к тому дереву, которое она отметила.
А он, накормленный, лежал в кровати, солнце светило ему в лицо, он
жмурился, засыпая. Щелкнул замок, хлопнула дверь.
- Ты представляешь, что у нас случилось! Это от Вити посылка...
Надя (на крышке посылки было ее имя) рассказывала кому-то, как в
пустоту.
Шаркающие шаги. В дверях комнаты возникла худая, затрапезного вида
старуха в очках, глянула на ребенка, строго оглядела меня. Я тут же встал и
стоял перед ней в дурацком виде, в пиджаке поверх майки, мое вежливейшее
"добрый день" повисло в воздухе без ответа. Шаги прошаркали на кухню, и там
начало что-то рушиться и грохотать. Наконец Надя внесла мою рубашку, и тут я
впервые увидел ее.
Она была совсем другая, не та, заполошная, что открыла мне дверь. Мне
протягивала рубашку стройная молодая женщина - стройные ноги, узкие бедра в
черной обтягивающей юбке, высокая в белой блузке грудь, - и солнце освещало
ее всю, и волосы ее чудно светились, и не тапочки, а туфельки были на ногах:
успела надеть. Хороша! И в глазах моих прочла: хороша. И улыбнулась. После я
не раз пытался понять, что такое особенное в ее лице? По отдельности все,
вроде бы, даже и некрасиво, лисичка, но глаз не отведешь.
- Не забывайте нас, - говорила она, прощаясь. - Он так сразу пошел к
вам на руки, с ним это никогда не случалось.
Слова не значили ничего, но - голос... Я шел и слышал ее голос.
- От тебя пахнет женщиной! - закричала Вера.
Я разозлился:
- Ты окончательно с ума сошла.
- От тебя пахнет женщиной! - закричала Вера и заплакала. И была ссора,
самая тяжелая за все дни. И тяжелым было примирение. Успокаивая Веру, я
говорил ей ласковые слова, но думал не о ней.
У Веры были пышные волосы. Она причесывается, а я, бывало, смотрю на
нее, и она улыбнется мне из глубины зеркала, она любила, когда в такие
минуты я cмотрел на нее. Я смотрел и видел, как светились на солнце волосы
той, не знакомой мне женщины. Странно, она фактически ничего не спросила о
муже. "Как он там?" И то - на бегу. А Вера улыбалась мне из глубины зеркала.