"Григорий Бакланов. Карпухин" - читать интересную книгу автора

пахло водкой.
Никонов даже намеревался сообщить прокурору и еще одну очень важную
подробность, добытую им в ходе следствия: то, что полтора года назад
Карпухин в самом деле пил и даже возникал вопрос о его увольнении.
Вообще говоря, как честный человек, он не имел права делать это, потому
что Карпухин рассказывал ему доверительно. И будучи убежденным в его
невиновности, использовать доверие во вред ему же - это было нехорошо и
нечестно. Но в том и состоял план Никонова, чтобы вначале не только
объективно изложить все факты, но изложить их с точки зрения тех людей, для
кого вина Карпухина представлялась несомненной. И тут такая степень
откровенности могла быть только полезной.
Зато чем неопровержимей будет выглядеть эта цепь событий вначале, тем
неожиданней и блистательней будет выглядеть тонкий анализ, при помощи
которого Никонов намеревался в дальнейшем опрокинуть каждый факт в
отдельности и все событие в целом. Им так предвиден, так уже был предвкушен
эффект в конце, что вся предшествующая часть казалась несущественной, через
которую надо пробежать. Ему даже представлялось ночью, как прокурор
Овсянников, этот суровый, порою даже хмурый, но несомненно честный человек,
встанет и без слов пожмет его руку.
Но вот сейчас Никонов говорил, а Овсянников смотрел на него. На всем
протяжении его речи сидел и смотрел через стол. И чем дольше так прокурор
смотрел на него, тем неуверенней начинал чувствовать себя Никонов. Ему уже
не казались такими неопровержимыми его доказательства. Но события вели его,
и, нагромождая факты, уличавшие Карпухина, он со страхом ждал приближения
того момента, когда все их ему придется опровергать. Он говорил, а мыслью
забегая вперед, старался вспомнить доказательства, и от этой
взаимоисключающей работы глаза его, которых сам он не видел, были
испуганными.
- Итак, - закончил он заранее приготовленной фразой, - доказательства
как будто бы достаточно убедительны и в какой-то степени не оставляют
сомнений. Но взглянем на них под другим углом зрения, так ли они убедительны
на самом деле?
Никонов в этом месте сделал заранее рассчитанную паузу и взглянул на
прокурора. На лице Овсянникова, вдруг пожелтевшем, проступила боль, а глаза,
ставшие тусклыми, смотрели на Никонова и не видели его.
Выражение боли, которое увидел Никонов, не имело никакой связи с тем,
что он говорил сейчас. Это была физическая боль. Она мучила Овсянникова
последние три недели. И даже не столько сама боль, как подозрения о
причинах, вызывавших ее. Сейчас уже, возвращаясь мыслью назад, что он часто
делал в последнее время, Овсянников не мог точно установить день, когда это
началось. Потому что, когда он впервые обнаружил, что у него болит справа в
боку, несколько ниже ребер, он понял одновременно, что эта боль знакома ему.
Вместе с болью он обнаружил и воспоминание о ней. Значит, она была и раньше,
только он, постоянно занятый, не имеющий для себя ни минуты свободного
времени, просто не замечал ее.
В городе жил на покое некогда занимавший большие посты военный юрист
Долбышев. Когда он, в прошлом саженного роста, шел по улице, волоча
подгибающиеся ноги, весь трясущийся, с повисшими перед грудью кистями рук, а
изо рта его стекала слюна, Овсянников, завидев издали, переходил на другую
сторону или сворачивал в переулок. Он не понимал, зачем людям дают это