"Григорий Яковлевич Бакланов. Свой человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Введите! - пошутил он.
Был в конце тридцатых годов, стоял во главе нашей кинематографии
человек, возглавлявший до этого областное управление НКВД. Рассказывали,
ему докладывают: режиссер такой-то. "Введите!" Тем и запомнился, хоть
пробыл недолго, вскоре сам разделил судьбу тех, кого раньше вводили к
нему. В хорошую минуту Евгений Степанович позволял себе так пошутить.
Соавтор был молодой, из провинции, можно сказать, лимитчик, в жизни
его еще ничего не определилось. Он ожидал сейчас в приемной, словно бы
изготовясь к докладу. Евгений Степанович мог дать ему путевку в жизнь, мог
сделать москвичом, а это дорогого стоит. Однажды он уже дал путевку в
жизнь, из грязи поднял прежнего своего соавтора, тоже молодого, тоже
подающего надежды, и тот за добро отплатил черной неблагодарностью. А так
хорошо все складывалось! Совместно они написали пьесу на кардинальнейшую
тему. Была премьера. Евгений Степанович не выходил на аплодисменты,
оставался сидеть в ложе. На сцену целовать ручки актрисам выбегал молодой
честолюбец. А когда уже все выстраивались во главе с режиссером и
аплодировали в сторону ложи, тогда лишь Евгений Степанович показывался из
темноты на свет, доброжелательно умерял аплодисменты.
И был потом банкет. "Не скупитесь, - предупредил он молодого
человека, провинциала, неопытного в таких делах. - После скажете мне, во
что это вылилось". Вылилось, как можно было заранее предположить, в
порядочную сумму: зал был заказан в "Праге". Евгений Степанович приехал,
когда уже все сидели, и, пока он шел к главному столу, к микрофону, его
сопровождали аплодисментами. Весь вечер он принимал поздравления, его
славили в тостах, славили обильный стол, соавтор мотался к метрдотелю,
бегал на кухню, и в тот момент, когда застолье начало превращаться в
обыкновенную пьянку, чем обычно и заканчивается в этой среде, Евгений
Степанович, видя, как уже размазывают окурки по тарелкам с едой, встал и
направился к выходу. Соавтор догнал его у лифта, теснил к стене: "Евгений
Степанович, там актеры поназаказывали водки, лишних шесть бутылок
шампанского... У вас есть что-нибудь с собой?" Голос жалкий, вид
затравленный, потный. "Как же это вы так, дорогой мой? Так не делается".
Он вынул и дал ему две десятки. "Все, что есть при мне. Надо было
предупредить заранее". Как раз подошел лифт, в кабине, отделанной под
орех, сидела пожилая лифтерша. "Надо было раньше... Выкручивайтесь..." - и
Евгений Степанович ступил вовнутрь. Дверцы сомкнулись, лифт пошел вниз.
Он не остался в долгу, рассчитался со своим соавтором в максимальном
размере: пробил ему прописку в Москве, устроил государственную
однокомнатную квартиру. Какими деньгами это измерить? Но правильно
сказано: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Этот поганец, пока
они совместно трудились, успел, как выяснилось, еще и самостоятельно
пьеску накропать, пытается ее теперь пристроить. Но этого мало: Евгений
Степанович предложил ему идею новой работы, тот бесстыдно увильнул.
Ничего, пусть помыкается.
- Введите! - повторил он шутливо.
С этой минуты, кто бы ни рвался к нему в кабинет, Галина Тимофеевна
будет непременно говорить: "У Евгения Степановича совещание. Не могу
сказать, сколько продлится... Наведывайтесь..." Все телефоны отключались,
кроме того единственного, который не отключается никогда, вносили кофе,
бутерброды (соавтор, как правило, был голоден). На этот раз придется