"Григорий Яковлевич Бакланов. И тогда приходят мародеры (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Почему не разбудил? Трудно постучать в дверь?
И одну за другой стряхивала с ног пляжные туфли. Она была
сонная-сонная, теплая, он едва удержался, чтобы не поцеловать ее.
- Детей нельзя рано будить, у детей самый сладкий сон на заре.
- Подождешь?
Он как-то подумал, она никогда не называет его по имени: "ты".
Двадцать с лишним лет разницы. Однажды она сказала: "Какой ты молодой!" Он
провожал ее от приятеля, тот уехал в командировку на несколько месяцев,
оставив ему ключ. Был поздний час, мороз, безлюдно на улице, они ловили
такси, и, глянув на него любящими глазами, она сказала: "Какой ты
молодой!". Но он чувствовал эти разделявшие их двадцать лет, с ней-то и
чувствовал.
Красивые руки с кольцом на безымянном пальце убирали под резиновую
шапочку копну волос. Он знал, какие шелковые у этих рук ладони.
- Ты не спеши, - сказал он, - за буйком море прозрачное. А я пойду.
Маша стояла в распахнутом халате, в купальнике, и лежащий на надувном
матрасе господин в темных очках посматривал на нее поверх книги, которую
держал перед собой. Он лежал на животе, жирные лопатки его заросли черным
волосом, позвоночник утонул в продольной ложбине. Он приехал недавно.
Широкоплечий, с расплющенным носом и толстыми, как куски сала, примятыми
борцовскими ушами шофер выгружал из багажника белого "мерседеса" глянцевые
синие чемоданы. Господин в темных очках рук не пачкал. Они у него были
маленькие, смуглые, фаланги утончавшихся пальцев мягко выгибались. Запах
дезодоранта и каких-то сладких духов надолго после него оставался в лифте.
Но еще ощутимей был исходивший от него запах денег. Вскоре Лесов стал
замечать, господин особенно почтительно здоровается с ним. Смысл этого был
слишком понятен.
Зайдя в воду по щиколотку, Маша остановилась, привыкая. Сомкнутые
ровные длинные ноги, округлые бедра, фигура идеальная. Простершееся до
белого пароходика на горизонте море уже изменило цвета: изумрудное вблизи
берега, дальше - черная синева. Маша поплыла, обернулась, он помахал ей
уходя.
Потом с балкона он видел, как она возвращалась, встряхивая волосами,
перекинув через плечо белое махровое полотенце, в руке - мокрый купальник.
На некотором отдалении господин в темных очках тащил на себе полосатый
надувной матрас. Она шла, задумавшись, не почувствовала, что он смотрит
сверху.
"Меня могут вызвать на съемки", - говорила она каждый день. Но дело
что-то затягивалось. Вечное это зависимое положение. А режиссеры лгут,
такая профессия. Ему хотелось написать для нее роль. Но он писал сейчас
книгу о том времени, когда ее на свете не было, это была его молодость, и,
когда писал, так же ясно видел исчезнувший мир, как вот это сверкающее на
солнце море, и живы, и молоды были те, кого давно уж нет. Мы, как некое
немногочисленное племя, оставшееся на земле, и никому, в сущности, не
нужно, что мы помним, знаем, думал он, каждое поколение обречено все
постигать заново своими боками.
Кухню кинематографа он знал слишком хорошо. В свое время, когда
появился на экранах первый по его сценарию поставленный фильм, это было
чудо. Люди, которых он придумал, - вот они, ходят, разговаривают. И
поразительно похожа актриса, исполнявшая главную роль, ну, вылитая та,