"Григорий Яковлевич Бакланов. И тогда приходят мародеры (Роман) " - читать интересную книгу автора

Она все так же подставляла солнцу блестевшее кремом лицо с закрытыми
глазами. Ответила не сразу, холодновато:
- Здравствуй.
И подняла бретельку лифчика, как бы прикрыв ею плечо.
- Здравствуй, - повторил он с нежностью. Только сейчас, вблизи нее,
он чувствовал, как сильно соскучился за эти дни.
Маша вылила на ладонь розовый крем из бутылочки, продолжала
массирующие движения:
- Оказывается, ты все же помнишь, что я есть на свете.
- Угу!
- Даже на пляж я вынуждена идти одна. Но тебе это, разумеется,
безразлично.
- Ругайте нас, ругайте. Наступление - лучший вид обороны.
И болело за нее сердце: милая моя, хорошая, я же знал, что все
кончится ничем, я же знаю этого прохиндея. Только ни о чем не спрашивать,
не растравлять, он боялся слез. Придет время, сама все расскажет.
Шумело море, накатываясь и с грохотом уволакивая гальку. Запах моря,
запах ее крема. Он потерся щекой о ее ногу:
- Приходи сегодня. Придешь?
Щелкая резиной, Маша надевала купальную шапочку на голову. Какие
маленькие у нее ступни, в ней определенно чувствуется порода. Маша встала,
пошла к воде, а он, любуясь, смотрел на нее. В море догнал, поплыли рядом.
Когда потом сидели на берегу, обсыхая под солнцем, Маша сказала:
- Между прочим, они уговаривают меня переехать в "Интурист".
Та-ак... Это совсем меняет дело.
- И что же ты?
- Я? - она как бы обдумывала. - Пока не хочу.
- Вообще там удобней.
- Ты так считаешь? Кстати, - она взяла свои темные очки, надела, -
вчера я там обедала с Джо. Вдвоем.
И в очках посмотрела на него. Он терпеть не мог эти ее зеркальные
очки, дважды искаженное в выпуклых стеклах глупое свое лицо, смотревшее на
него вместо ее глаз. Но когда она повернула голову и он увидел
обозначившиеся на ее шее морщины, ему стало ее жаль, морщины эти дороги
были ему.
- Я соскучился по тебе очень, - сказал он. - Я эти дни много сидел за
столом. Боюсь сказать, но кажется - тьфу, тьфу... - однако почему-то
удержался, не сказал, что хотел бы почитать ей. - Придешь?
Вечером она пришла. Но была холодна, сдержанна, он просто не узнавал
ее. Она подчинялась, сама не участвуя. Но он не показал обиды. Посидели.
"Свари кофе. Покрепче". Выпили еще вина. Были ее любимые сочные груши.
Как-то в перерыв он смотался на базар, выбирал самые лучшие, берег в
холодильнике для нее.
Заснул он сразу. Но среди ночи проснулся, как будто и не спал. И все
увиделось заново, интонация, голос ее. Она сказала ясно: "Мы обедали с
Джо. Вдвоем..." И надела темные очки. Да что, его слепотой поразило? Там,
в "Интуристе", вдвоем... Вот почему была она такая. Она не смогла оборвать
сразу, пришла.
Он застонал от унижения. Подушка пахла ее духами, запах этот
преследовал его. Даже на балконе. Вдруг ясно увидел руки этого