"Григорий Яковлевич Бакланов. И тогда приходят мародеры (Роман) " - читать интересную книгу автора

укачало?
И внучка, повернувшись с колен, обхватила ее, прижалась щекой к
мягкому животу: вот ее бабушка.
Но он подумал в этот момент о своей матери, она не увидела его детей,
внуков, она умерла молодой, не порадовалась им. Недавно еще вот так же у
себя на коленях он стриг ногти сыну, а с год назад Маша случайно увидела
их вдвоем. "Красивый мужик!" - сказала ему после, и бес в глазах блеснул.
Он сам уложил внучку спать, она раз десять крикнула вслед:
- Пока!.. Покашечки!..
И раздался звонок телефона, у него чуть не вырвалось: "Не бери
трубку!", но жена спросила из другой комнаты:
- Возьмешь?
- Слушаю, - сказал он.
Молчание.
- Я слушаю.
Молчали. Но дыхание ее он слышал. И ясно увидел, как она стоит в
кабине, и - очередь вечерняя к телефону, и она там, в духоте, за стеклом.
Будто не уезжал, так все было зримо.
- Как ты мог? - и всхлипнула. Голос - сама правда. Он положил трубку.
- Кто? - спросила жена. Она из комнаты шла к нему на кухню.
- Не к нам, видимо. Разъединилось.
- Тут тебе было много звонков, я записала.
Чтобы не смотреть ей в глаза, он ушел в ванную и долго, очень долго
стоял под душем. Вода лилась на голову, а он стоял, закрыв глаза. В белой
ванной он казался черным от загара.
Ужинали на кухне, и он видел одновременно, что в этот час происходит
там, все еще там был мыслями.
- ...И вот какой странный звонок, - рассказывала Тамара. - По
голосу - немолодой человек. Уверяет, знал твоего Юру. Будто бы вместе
выходили из окружения.
- Из какого окружения? Из какого окружения?
- Почему ты на меня повышаешь голос?
- Прости. Если б Юра был в окружении. Очередной жулик какой-нибудь.
- Но он оставил свой телефон.
- Значит, надо ему чего-нибудь.
Лет восемь назад позвонил человек, сказал, что знал Юру. Будто бы
перед смертью тот завещал что-то на словах передать брату, но он не
здешний, из Молдавии, не сразу разыскал. Тамара разволновалась, услышав
это, она была дома одна, но пустила его. Тогда в Москве не так опасались
открывать дверь незнакомому человеку. Про брата он говорил путано, но
сумел разжалобить своей бедой: жену положили в больницу на операцию, они
ночуют на вокзале, трое детей на руках... Она дала ему денег, чуть ли не
все, что было в доме. И потом простить себе не могла:
"Ужасно, когда чувствуешь себя идиоткой! Главное, вначале он говорил
что-то похожее на правду. А когда я стала намазывать детям бутерброды, не
надо, говорит. Вы лучше рыбки им дайте - воблу увидел на стене, - они
любят посолонцевать... Под пиво себе взял. Я как под гипнозом была,
затмение какое-то нашло. Этот мерзавец прочел, наверное, в твоей книге
посвящение брату...".
Вот такую он любил ее всю жизнь. И дочь по себе вырастила, и внучка