"Григорий Бакланов. Мертвые сраму не имут (про войну)" - читать интересную книгу автора

вместе продолжали вырезать. У него в самом деле что-то получалось: парнишкой
он научился этому у отца. С тех пор как живет человечество, сын учится от
отца, перенимает каждый его шаг и гордится, становясь похожим на него...
Между сапогами Васича стоял на глиняном полу босой мальчик, солдатский сын,
и Васич осторожно касался коленями его худого тела. Где сейчас его отец, по
каким дорогам идет с винтовкой? А может, уже и нет его в живых? Волна
нежности затопила вдруг Васича. Такая сильная, что глазам стало горячо, и у
него задрожали руки,
державшие нож. Но он справился с собой: мальчик смотрел на его руки.
Кто-то в сенях пытался с той стороны открыть дверь. Видимо, Баградзе.
Хозяйка поспешила помочь, и через порог, чуть не сбив ее, шагнул солдат в
заметенных снегом, каменных от мороза валенках, в опущенной и завязанной
ушанке. Ослепленными после темноты ярким светом лампы глазами он обежал
хату, увидел командира дивизиона и, приложив одну рукавицу к ушанке, другой
рукой выдернул из-за борта шинели пакет.
Ушаков читал стоя, а все смотрели на него и на солдата и уже знали, что
отдых кончен. На валенках солдата таял снег.
В открытую дверь вошел Баградзе, торжественно неся перед собой в
поднятых руках доску и на ней жареное куском, блестящее от растопленного
жира, сильно пахнущее баранье мясо. Он поставил его посреди стола и скромно
отступил на шаг. Но никто, кроме мальчика и солдата, пришедшего с мороза, на
это мясо сейчас не смотрел.
Ушаков положил приказ на стол, обернулся к солдату:
- Командиров батарей, командиров взводов - ко мне!
Хлопнула дверь за связным. Твердой рукой Ушаков налил из фляжки в
четыре стакана, все еще не говоря никому, что в приказе. Увидел хозяйку - и
ей тоже налил.
- Выпейте с нами посошок на дорогу,- сказал он, подавая ей стакан. И
усмехнулся. Он усмехнулся над самим собой, что понадеялся обмануть судьбу.
Знал же он по собственному опыту, что приказ сняться с позиций приходит в
тот момент, когда наконец закончена землянка и впервые затопили в ней печь.
Ну что ж, попарились в баньке - и на том спасибо! Это тоже не перед каждым
боем случается. Hет, он не жаловался на свою судьбу. Он солдат. Он выбрал eе
добровольно. И он гордился ею.
И, чокаясь с военврачом, Ушаков, не хитря и ничего не скрывая, с
откровенным сожалением посмотрел в глаза ей. И она ответила ему таким же
взглядом.
- Ну, чтоб дома не журились!
Они выпили стоя, а мальчик снизу смотрел на них, и в детских глазах его
была взрослая тревога. Ушаков стряхнул капли на пол, поставил стакан. Потом
через стол кинул пакет Васичу:
- Читай!
И уже другими, чужими глазами оглядел дом, в котором пробыли они
недолго.

Глава II

Поднятые по тревоге люди выскакивали с оружием на мороз, застегиваясь
на ходу. В селе кричали: - Пер-рвая ба-тарея!
- Огневики третьей!