"Дмитрий Бакин. Стражник тьмы" - читать интересную книгу автора

потому что я отрываю ногу от земли для того, чтобы тут же на нее сту-
пить, и в этом коротком промежутке, в этом коротком отрыве я слышу ее
зов, и я ей за это благодарен; они взяли на вооружение все мыслимые и
немыслимые мифы и сказания древних, но я не уверен в их подлинности,
вполне возможно, кое-что они выдумали сами, подняв, возвеличив выдуман-
ное до легенды в своем неоглядном стремлении летать; но если птицы - ви-
димые, осязаемые слова, исторгнутые горлом земли, и им должно парить,
как звукам, то мы есть глаза земли, но не взгляд, и не должно глазам по-
кидать глазницы - пусть заговорят те, кто прошел через подобную казнь, -
и так уж в этом мире у земли множество слепых глаз - и он думал - навер-
ное, будущее за ними, но за мной прошлое, и кто знает, так ли велико их
будущее, как огромно, грандиозно мое прошлое, заметь, Ольга, ведь буду-
щее имеет тенденцию к таянию, мое же прошлое с каждой минутой растет.
Уходил он в эти раздумья путями, проторенными отвлечением и уста-
лостью, как уходят из города, нуждаясь в отдыхе от знакомых строений и
дорог, но, вернувшись, вновь и вновь сталкивался с неотступным чувством,
которое лишало его покоя, вновь толкало к скорейшему выявлению важного
просчета, допущенного в последнее время. Он ловил себя на том, что, пог-
ружаясь в работу, не может больше растворяться в сложнейшей электричес-
кой сети, не может двигаться и растекаться, как ток, в колоссальном
замкнутом лабиринте смертоносного напряжения. Он покрывался испариной
оттого, что его покинуло безошибочное предвидение, магическое чутье, вы-
ручавшее в тех случаях, когда ему недоставало знаний, чутье, которое
позволяло уверенно существовать в электрическом организме наравне с про-
водами и пластинами, ионами и электронами, самостоятельно открывая, поз-
навая, но не формулируя труднодоступные законы и положения физики.
И вот однажды, наведавшись к матери, чьи глаза светились радостью,
измотанный тревогой, которая неуклонно вела его к необозримому рву пора-
жения, поглотившему несметное количество боевых колесниц, он вдруг на-
толкнулся на тленную бумагу завещания, вмиг создавшую прочнейший мост,
и, не веривший в подарки судьбы, он с благодарностью подумал - вот ведь,
Ольга, не иначе, это ты даешь мне важнейшее в этой трудной жизни -
шерсть дохлого пса и лист бумаги - и думал - теперь-то мне остается са-
мое малое - получить деньги и увековечить то и другое в золотых рамках.
А потом он посмотрел на мать и подумал - как молодеет человек, составив
завещание. Она ему сказала - я не хотела тебе говорить, но раз ты уви-
дел, то будешь знать - и сказала - я сделала это вчера; он сказал - а я
сделаю это завтра.
Тогда он и сказал матери, что немедленно пойдет к сестре Ольги,
только купит по пути дверной глазок и зайдет на работу за электродрелью
и удлинителем, и сказал - больше я туда ходить не буду, потому что после
составления завещания не вижу в этом смысла, приду лишь тогда, когда по-
лучу на руки деньги - и пояснил - когда приду, чтобы забрать Ольгу, а
то, неровен час, ее сестра еще что-нибудь придумает, - потом сказал -
все-таки я думаю, это ее идея, Ольге бы такое в голову не пришло; мать
спросила - что? - какая идея?; он спокойно сказал - да с этой дурацкой
смертью, какая же еще.
Сразу после его ухода Алла Сергеевна позвонила Ирине и тихо сказала -
он идет к тебе; Ирина сказала - зачем? у меня полно работы, а вместо
этого я должна слушать изощрения его садистского языка? что еще ему нуж-