"Лилия Баимбетова. Перемирие" - читать интересную книгу автора

ложились желтые прямоугольники света с тенями от фигурных решеток, но фасад
был темным. Кейст, стоявший рядом со мной, молчал. Волосы его намокли и
свисали по обе стороны лица завитыми колечками, зеленые глаза блестели в
полутьме. Воронов не было еще ни видно, ни слышно, но и я, и кейст
чувствовали их приближение, так же, как и рядовые, которых я оставила в
здании, - не хватало еще Воронам встретить первыми в крепости шестерых
Охотников, и двоих вполне достаточно.
Меня переполняло ощущение Их близости. Это чувство, оно как наркотик;
нечто, позволяющее видеть мир в более ярких красках. Оно пьянит. Оно
затягивает. Я двадцать лет прожила на Границе, и, только уехав оттуда, я
поняла, как без этого чувства моя жизнь пуста и скучна. Раньше я всегда,
каждый божий день, слушала, как звенит эта струна; каждый миг своей жизни я
жила в соседстве с Воронами, в окружении их мыслей и чувств, а эти три
недели я словно была слепа и глуха и вдруг прозрела и услышала, и мир для
меня снова расцвел.
Это невозможно объяснить непосвященному, часто невозможно объяснить и
невосприимчивым Охотникам. Это... непостижимо. Ярость и блаженство на точных
весах небытия, предчувствие наивысшей гармонии, достигаемой в момент
встречи, когда твое сознание расширяется до размеров вселенной. Сколько раз
это случалось с каждым из нас, когда в открытой пыльной степи или в
приречных кустах завязывался бой и чья-то кровь лилась на траву и листья. И
часто случается, что в этот миг ты вдруг теряешь реальность, приобретая
нечто иное. Ты не видишь, не чувствуешь, но осязаешь не один мир, а все
миры, всю вселенную - в один непостижимый миг. Это мгновенное, возникающее и
тут же пропадающее чувство дразнит всех Охотников без исключения; это
кажется той самой целью, ради которой мы живем, нет, даже не живем, а ради
которой созданы и мы, и они. Вся космогония Границы основана на этом. Мне
случалось спрашивать об этом и у Воронов, такое бывает. Часто, допрашивая
пленных, ты не только их измучаешь, но и сам измучаешься до такой степени,
что дальнейший допрос кажется совершенной бессмыслицей. Воронов вообще
тяжело и даже бессмысленно допрашивать, они очень терпеливы и могут выносить
даже самую сильную боль. Пленных обычно убивают там же, где и допрашивали,
но перед этим Охотники часто спрашивают у пленных просто так. Обычно
спрашивают об одном и том же, о том, таковы ли они, как мы, чувствуют ли они
то же, что и мы. На такие вопросы Вороны никогда не отказываются отвечать,
им ведь тоже любопытно. Как и они для нас, так и мы для них ведь самое
главное в жизни, и хотя наши жизни переплетаются очень тесно, мы очень мало
знаем друг друга. И да - в моменты схватки с ними случается то же самое.
Кстати говоря, эти случаи расширения сознания до границ вселенной совершенно
не вписываются в верования Воронов.
Мы словно являемся катализатором друг для друга. Отсюда, наверное, и
родилась эта вера в то, что мы являемся изначальными противниками,
космическими противоположностями, призванными дополнять друг друга, такими
же, как лед и пламя, земля и воздух, пустота космоса и твердь планет. Как
символ тайцзи5 не может существовать без ян или инь (попробуй, убери
что-нибудь, и что останется? - бессмыслица, не способная затронуть ум или
сердце), так и космогония Границы основана на встрече двух
противоположностей, единых по сути, - Ворона и Охотника.
Со стороны, возможно, покажется, что здесь нет места подобным
фантазиям. Для кого-то что северная, что южная граница человеческих земель -