"Лилия Баимбетова. Перемирие" - читать интересную книгу автора

Снег летел мне в лицо. Я смотрела на них, они - на меня, и алые глаза
их так и светились в темноте. С одного края были два веклинга, старшие
офицеры, один, чувствовалось, был гораздо старше другого. С другого края был
хонг, средний офицер, самый молодой среди них. Между ним и веклингами был
дарсай, командующий, стратег, равный мне по званию. Но не по возрасту,
разумеется. У Воронов звание стратега присваивают только, когда офицеру
исполниться сто лет, никак не раньше, у них вообще присвоение званий четко
привязано к определенному возрасту, и моя стремительная карьера была бы
среди них невозможна.
Я видела их всех, но смотрела я на одного, на дарсая. Мне казалось, что
он ранен или болен, какая-то слабость и слишком уж большая усталость
чувствовалась в нем, Ворон подобного уровня не должен был так измотаться
просто в тяжелой дороге. И... я боялась его - с такими Воронами мне не часто
приходилось сталкиваться.
Он перекинул ногу через седло и спрыгнул с коня. Скажите, пожалуйста,
какая честь! - дарсай передо мной спешивается. И когда ноги его в разбитых
сапогах коснулись земли, он слегка покачнулся. Совсем слегка, еле заметно и
тут же восстановил равновесие. Если бы я отвела взгляд хоть на миг, я просто
ничего бы не увидела, но я увидела, и мне стало неловко. Он немного постоял,
держась руками за седло, потом быстро повернулся ко мне. Алые глаза
взглянули на меня, и меня пробрала дрожь. Дарсай сделал движение и вдруг
как-то сразу оказался рядом со мной, я даже не успела ничего заметить, так
быстро он двигался. Черт! Слишком быстро.
Сейчас, когда мы оказались на расстоянии полуметра, я чувствовала
исходившую от него вонь: запах давно немытого тела, пота, испражнений, боги
знают, чего еще, - и только тогда я осознала окончательно, насколько же он
стар. Чем старше становятся Вороны, тем меньше они обращают внимания на
материальный мир и собственное тело. Я, ей-богу, не ожидала увидеть здесь
такого старого Ворона, ведь ему было лет двести, никак не меньше. Он был
больше похож на сонга, чем на дарсая, на духовидца, чем на активно
действующего стратега.
Длилось молчание. Слышен был только почти неразличимый звук, с которым
летел и падал снег, да изредка всхрапывали кони или звякала сбруя. Темная
худая фигура Ворона возвышалась надо мной, уже почти не различимая в быстро
сгущающейся тьме, только алые глаза светились своим чудным ясным светом.
Наконец, он заговорил:
- Перемирие все еще действует, тцаль? - спросил он по-каргски. Меня
странно и неприятно поразило то, что он заговорил на каргском: все Вороны
прекрасно знают наш язык и часто даже между собой говорят на нем, иначе,
положим, они не всегда понимали бы друг друга, у них много диалектов,
совершенно не похожих друг на друга.
- Да, - сказала я охрипшим голосом, чувствуя себя уже совершенно
замерзшей. Мне хотелось поскорее покончить со всем этим и пойти в теплое
здание, и я надеялась, что он не слишком будет разводить церемонии...
- Мы вынуждены просить вашего гостеприимства, - все так же отрывисто
проговорил Ворон.
- Оно будет вам оказано, дарсай.
Он сделал почти незаметное движение головой, и остальные трое тоже
спешились.
- Я позабочусь о лошадях, - сказал кейст, неслышно подошедший сзади.