"Лилия Баимбетова. Перемирие" - читать интересную книгу автора

Я кивнула Воронам и с немалым облегчением повернулась и пошла к зданию.
У нижних ступеней я нагнулась и подобрала свой промокший плащ, но не стала
надевать его (смысла не было, он уже настолько промок, что его можно было
выжимать), а только перекинула его через плечо и почти побежала по мокрым
ступеням наверх.
Ольса все еще стояла на крыльце. Она была страшно бледна, полуоткрытые
губы дрожали. Сжав руки на уровне груди, она стояла и неподвижным взглядом
смотрела мне за спину, на Воронов, поднимавшихся вслед за мной. Я
остановилась рядом с Ольсой и обернулась, дожидаясь их.
Вороны шли медленно, путаясь в мокрых длинных плащах. Дарсай довольно
сильно хромал на правую ногу. Но, как ни медленно он двигался, остальные
отстали от него...
Ольса отшатнулась, когда Вороны проходили мимо нее. Я отворила тяжелые
дубовые двери, и оттуда пахнуло теплом и запахом жилого дома. Желтый
прямоугольник лег на мокрые, черно блестевшие ступени лестницы и резные
столбики перил. Мы с дарсаем вошли в ярко освещенный холл
Холл был пуст, только из боковой двери слышалось шушуканье, и в щель
смотрели чьи-то блестящие, любопытные глаза. Весь этот огромный холл, с
простыми деревянными стенами, с натертым, пахнущим мастикой паркетом пола, с
большой мраморной лестницей казался воплощением уюта после уличного холода,
темноты и сырости. Я обернулась к дарсаю. В приоткрытую дверь было видно,
как остальные Вороны поднимаются по лестнице; Ольса все еще стояла на
крыльце.
Только сейчас я рассмотрела дарсая по-настоящему. Он был очень высок,
как и все Вороны: я едва доставала ему до плеча, - и очень сухощав. Мокрый
капюшон лежал на его плечах, открывая черный плащ с полосой металла между
алых глаз. Видны были только эти глаза, огромные, с радужкой во весь глаз, и
узкие губы, пересеченные длинным тонким шрамом. На правой щеке виднелся еще
один шрам, грубый и толстый, белевший на смуглой коже. Мокрый, вообще-то
зеленый, а сейчас потемневший и заляпанный грязь плащ, свисал с его плеч.
Одна пола, прилипшая к штанам, задралась, открывая весь в черной грязи
сапог, разорванный по голенищу и обвязанный грязной тряпкой.
Ворон, в свою очередь, разглядывал меня - обычным для них высокомерным
взглядом. Они всегда, в общем-то, так держатся: на редкость высокомерная
раса, в этом кейст прав. Вот так подумаешь, удивительно, до чего они
величавы, эти бандиты-кочевники, редко кто из родовитых князей выглядит так.
Мы были наедине, может быть, несколько мгновений, но за это время
произошло то, от чего и случились все дальнейшие события. Вдруг я ощутила
присутствие чужой воли в своем сознании. Я подняла на Ворона глаза: он
совершенно откровенно усмехался мне в лицо. "Ах ты, сукин сын!" - подумала
я. Ведь он мстит мне, знает, что не может от меня скрыть свою слабость (на
таком-то расстоянии! - я за тридцать-сорок лиг улавливаю их намерения, а уж
на таком расстоянии почувствую даже, если у него ухо зачешется), знает и
мелко мстит мне. Ах, сукин сын! Он настолько был сильнее и старше меня, что
все мои попытки освободиться от его ментального влияния обречены были на
провал. И он, он... Он внушал мне совершенно определенные чувства, как
выразилась бы Ольса, - влечение, тихое и спокойное, как вода в озере, на
страсть у него фантазии бы не хватило, все-таки, сонг он там или дарсай, он
и по вороньим меркам был уже очень стар. "Нашел, что придумать, - подумала я
зло, - Пошел вон из моей головы, иначе я уж найду, чем этот контакт