"Александр Бахвалов. Зона испытаний ("Нежность к ревущему зверю" #2) " - читать интересную книгу автора

Александрович, корреспондент еженедельника "Транспортная авиация"; шрифтом
помельче указывался адрес и телефон.
- Ночью, а вернее - утром мне сходить в Юргороде. Начальство прослышало
о не состоявшейся там планерной школе. Так что до Энска не увидимся.
Вагон, в котором ехал Одинцов, был рядом с рестораном. В приоткрытую
дверь купе Долотов увидел давешнюю женщину. Она сидела в ногах спящей
девочка и рассматривала журнал с картинками мод, уже переодетая в халат.
Блекло-розовый, точно выгоревший на солнце он делал ее по-летнему нарядной,
какой-то уютной. Из купе исходил запах духов, пахнущих нежно и молодо.
Добравшись до своего вагона, Долотов медленно, стараясь не лязгнуть
дверью, открыл ее и вошел в купе.
Все так же светила лампа па толстой ножке, но девушка уже не читала
книгу, а лежала лицом к стене, как была - одетой, прикрыв ноги пальто. Судя
по тому, как расслабленно покачивалось ее тело, она спала.
Долотов снял пиджак и тоже прилег.
Глухими дублетами постреливали колеса, поколыхивался вагон, подрагивал
абажур на лампе. Иногда налетал шум встречного поезда, ошалело громыхающего
всем своим железом, и снова успокоительно стучали колеса.
"Он все-таки глуп, - думал Долотов. - Говорит много чепухи. Глуп той
последней глупостью, что подчинила себе накопленное жизнью, приспособила к
себе все чувства, и теперь навсегда".
Долотову не спалось. Он вставал, выходил в коридор, научившись бесшумно
открывать и закрывать дверь, подолгу стоял там, курил, глядел в окно, за
которым не переставая метался снег.
"О себе просто говорить никто не умеет", - пришли на память слова
Одинцова. - Вот он и выбрал, как позатейливее сказать правду. И в
затейливости этой скрыто желание хоть как-нибудь приглушить беспокойное
подозрение, что жизнь не удалась. Но ему не откажешь в последовательности:
не понравилась работа - взялся за другую, по сердцу; разлюбил жену - и ушел
от нее, чтобы жить в согласии с самим собой. Странно, однако: прожить в
согласии с самим собой и остаться недовольным прожитым..."
Поезд остановился возле маленькой станции, заснеженной и безлюдной.
Мимо вагона прошел всего один человек - озабоченный железнодорожник с белыми
усами, то ли седыми, то ли запорошенными снегом. Затем станция начала
уплывать, один за другим приближались фонари, ощупывали окна и удалялись, и
свет их был плотно забит мотыльковой тучей снежинок.
Полязгав на стрелках, поезд набирал путевую скорость. По коридору
деликатно, плечом вперед, прошагал проводник, от которого пахнуло морозным
духом...
"Запах снега!" - Долотов вспомнил наконец все то, что не давало ему
покоя с той минуты, как он увидел девушку, ее русую косу, ее бант на
затылке.
Хлопотливый перестук вагонных колес казался теперь по-древнему милым, а
в душе наступило время сосредоточенного покоя, как в опустевшем на ночь
деревенском храме, где тишина благостно смешана с лунной полутьмой.
...Тогда был полдень, но так же густо сыпал снег, и, когда твоя
спутница скатывалась с холма, тебя томило боязливое чувство, хотя ей всего
лишь на минуту удавалось скрыться за снежным занавесом, потеряться в ста
шагах от тебя в своем белом свитере. Ты быстро нагонял ее.
И слышал смешливое дыхание, видел русую косу, спускавшуюся из-под