"Константин Бадигин. Кораблекрушение у острова Надежды (Роман-хроника времен XVI века)" - читать интересную книгу автора Варничные люди продолжали работать. Стоявший рядом с поваром
садильщик железными граблями водил в кипящем рассоле, препятствуя образовавшейся соли "леденцами" осесть на дно и бока цырена: там, где сядет "леденец", цырен быстро прогорит. Повар, не отрывая глаз, смотрел, что происходит в цырене. Подварок Тимоха следил за горением дров в печи. Ярыжки стояли с бадейками, готовые по приказу повара подлить свежего рассола. Каждый понимал, что кипение рассола остановить нельзя, иначе Строгановы понесут немалые убытки. А за убытки купцы не милуют. Только Васька Чуга, кузнец-цыренщик, не занятый на варке соли, отозвался на слова Федьки и вышел из варницы. - Вонько у вас, дух замирает, - сказал качальщик, отхаркиваясь и отплевываясь. - Тяжела наша работа, а все на чистом воздухе. Мимо варничных ворот по густой грязи медленно двигалась телега, покрытая запачканной кровью рогожей. Несколько босых окровавленных ног выглядывали из-под нее. Сбоку, держа в руках кнут, сидел возчик. За телегой, понурив голову, молча шли товарищи. Ни жен, ни детей у погибших в Сольвычегодске не было. С плачем, воем и причитаниями шла плакальщица, старая, безобразная женщина, закутанная в тряпье. - Куда везете? - спросил Васька. - Во Введенский монастырь... Старцы хоронить посулились. Васька Чуга перекрестился и, не жалея поморских бахил, пошел месить грязь за толпой провожающих. - Как содеялось? - спросил он. - Приказчик разорался, все скорей ему да скорей, вот и поторопились, - нахмурившись, сказал рыжий мужик. - Рязанские мы, сюда недавно у Вологодских пристаней, обвалилось, и пятерых пришибло. Мы-то вживе остались, - добавил он, помолчав. - Вот она, жизнь наша. Искали, где лучше, а нашли смерть. В Устюжине детки малые хлеба ждут... Васька Чуга шел рядом с рыжим мужиком и слушал невеселые речи. Мужик рассказал, как подати и поборы вконец разорили крестьянское хозяйство и четырнадцать семей, сговорившись, решили бежать в Сольвычегодск, где много работы и будто бы можно зашибить копейку. Ночью, когда в селении все спали, беглецы, прихватив самое необходимое, покинули родные места. - Ноне и в Юрьев день заповедано от своего поместника выйти. А купцы Строгановы своих работных людей государевым приказным не выдают, - закончил свою повесть мужик. - Правда ли? - Всяко бывает... Однако пришлых людей выдавать Строговым выгоды нет. Работать некому будет. В Сольвычегодске, почитай, все люди пришлые. Сольвычегодск притягивал к себе беглых людей с разных концов русской земли. Многих поглощали строгановские промыслы. Многие спивались по кабакам и харчевням. Вольные сборища бездомных, голодных людей оседали в Сольвычегодске или двигались дальше, на восток. Вольные люди были нужны Строгановым, но подчас внушали им тревогу. У ворот Введенского монастыря Васька Чуга, распрощавшись с рыжебородым, повернул к торговой площади. Спустившись к реке, он вымыл грязные бахилы и решил забежать в харчевню, но передумал и зашагал обратно на Никольскую сторону. Он переправился по ветхому мосту через реку Усолку и остановился у ворот строгановского города. На стук вышел стражник: |
|
|