"Г.И.Бабат, А.Л.Гарф. Утраченная вселенная (отрывки) ("Знание - сила", 1964, № 1)" - читать интересную книгу автора

несколько колечек дыма.
Я держал в это время один из дисков в руках. Каспар приблизил зажигалку
к диску. Мы оба почему-то не подумали, что диск может гореть, но пламя
коснулось его и побежало по краю. Вместо того чтобы гореть ровно, оно
обегало диск кругами. Пламя добежало до моих пальцев, и я окунул диск в
небольшую фарфоровую ванну, наполненную водой. От этого край диска
вспыхнул еще ярче, тонкой длинной нитью не фиолетового, как в воздухе, а
зеленоватого оттенка. И тогда мы услышали... голос диска.
Звучание не было беспорядочным шумом примусной горелки или треском
свечи, когда вода попадает на фитиль. Это было осмысленное, иначе трудно
назвать его, членораздельное звучание. Временами оно напоминало возгласы
или речь на каком-то неизвестном языке. Порою нам казалось, что мы слышим
нечто вроде мелодии, но музыкальная гамма была нам чужда, и ни один из нас
не мог повторить мотива. Зеленая нить пламени все бежала по краю диска,
становившегося все меньше и меньше.
С каждым оборотом пламя обгладывало его. Звуки то затихали, то
вспыхивали громче, и тогда светящаяся нить вырастала, удлинялась, над
диском появлялся белый дымок, какой бывает, когда жгут полоску магния. Все
это длилось минут 10-15. От диска остался небольшой кружок. Вот он еще
уменьшился, стал не больше пфеннига, и, наконец, все погасло. Только
тончайший белый налет осел на стенках ванны. Это все, что осталось от
волокнистого диска. Ох, как поздно мы догадались включить аппарат для
звукозаписи! Мы назвали эти странные диски "Пою, сгорая".
Анализ записи показал, что мы воспринимаем на слух далеко не все виды
звучания. Звуковые волны имели свое ультразвуковое продолжение. Ряды
звуков сменялись ультразвуками не в определенном порядке, в произвольно,
иногда звуки сопровождались ультразвуками, как если бы это была какая-то
особая интонация.
Трудно было остановиться, и мы жгли диски один за другим, правда,
теперь уже записывая звук на пленку. Потом мы прокручивали ленты с записью
на магнитофоне и слушали, слушали...
Нашего начальника, профессора Халле, ужасно смущало отсутствие
практической пользы от моих с Кноппом исследований. В такое время, говорил
он, когда каждый ученый должен приносить конкретные плоды своего труда
воюющему фатерланду! Уже и в гестапо проявляют интерес к этому делу. Но
отказаться от изучения "яйца" Халле тоже не хотелось. И он нашел выход
достойный истинно германского ученого - стал искать человека, на которого
можно было бы при случае, как он выразился, "сослаться". Фашистские
убеждения Кноппа были слишком хорошо известны, а у меня имелись весьма
влиятельные родственники.
"Ссылаться" на нас было бы рискованно.

* * *

Халле сказал нам:
- Хорошо бы привлечь профессора Валленштейна.
И еще не испарился едва ощутимый аромат, исходивший от носового платка
нашего шефа, как заговорил Каспар:
- Тоже специалист - эта песочница Валленштейн! - А впрочем, пожалуй,
наш старик прав. Валленштейн самой природой предназначен для