"Семен Бабаевский. Кавалер Золотой Звезды " - читать интересную книгу автора

казалось, держала возле себя Сергея.
- Ниловна! - крикнул он.- И чего ты к нему прилипла! Дай хоть на него
людям посмотреть!
Сергей подошел к отцу.
- Ну здравствуй, сыну! - Тимофей Ильич строго и ласково обмерял сына
взглядом.- А! Подрос на войне, слава богу, с отцом поравнялся... И со
Звездой! Молодец, сыну, молодец... Кто ж вручал? Михайло Иванович? И про
батьку небось распытывал?
Медаль "Золотая Звезда" и орден Ленина Сергей получал под Сталинградом,
в перерыве между боями, и он помнит хорошо, что во время торжественного
вручения наград об отце его никто не спрашивал, но сказать сейчас об этом не
решался, боясь обидеть старика.
- Моя биография, батя, всем известна,- пробормотал Сергей.- Даже в
газетах была напечатана.
Такой ответ хоть и не удовлетворил Тимофея Ильича, но он одобрительно
кивнул головой, надеясь еще поговорить об этом с сыном наедине. Теперь же
было не до расспросов! К Сергею подходили то тетушки, жившие где-то на
хуторах, то двоюродные братья - все в один голос поздравляли его с приездом,
обнимали и целовали; то окружали станичные парубки, одногодки и друзья
детства. Смущенно смотрели они друг на друга: "Ого-го-го! Как мы
подросли!" - говорили их удивленные взгляды... А в сторонке стояли девушки и
смотрели на Сергея с нескрываемым любопытством...
Сквозь гущу народа протискался Федор Лукич Хохлаков - председатель
здешнего райисполкома, рослый и толстый, эдак пудов на шесть, казачина, в
просторном военном костюме, с седой, стриженной под ежика, головой носивший
добротные сапоги с таким поразительным скрипом, точно под подошвами у него
всегда были рассыпаны мелкие жареные орехи. С таким скрипом он и подошел к
Сергею. Так как Федор Лукич был на торжествах лицо официальное, то тетушки,
двоюродные братья, парубки и мальчуганы уступили ему место.
Федор Лукич заслонил Сергея своей богатырской фигурой молча обнял,
точно хотел померяться с ним силой так же молча троекратно поцеловал и
только тогда произнес краткое приветствие голосом ласковым, иногда даже
трогательно ласковым. Сперва он похвалил "нашу военную молодежь" и тут же,
как бы между прочим, упомянул о кочубеевской коннице и о своей собственной
молодости, знавшей, "что есть такое кочубеевский рейд по кубанской земле";
после этого стал восхвалять кубанское казачество, "каковые традиции живут в
сердце вот такого молодца..."
Речь свою Федор Лукич продолжил за столом, когда были наполнены вином
первые стаканы и нужно было произнести здравицу в честь долгожданного гостя.
Где бы ни выступал Федор Лукич, его излюбленной темой всегда было
казачество. А сегодня, в такой торжественный момент да еще в присутствии
молодого казака-героя он и вовсе не мог удержаться: решительно оседлал
своего надежного конька и от Запорожской Сечи провел прямую дорогу к
кочубеевским походам. Затем обратился к Отечественной войне, перебрал по
памяти все казачьи полки и всех казачьих генералов, поругал своих сыновей,
не захотевших служить в кавалерии, пожурил и Сергея опять же за то, что тот
был танкистом, а не конником...
- Какие там теперь из наших детей казаки,- заговорил Тимофей Ильич,
чокнувшись с Федором Лукичом.- Да они и коня как следует подседлать не
могут. Машину им подавай - тут они мастера... Эх, нема, нема, тех казаков!