"Анатолий Азольский. Посторонний" - читать интересную книгу автора

на веки вечные, но отдаст мне Анюту, дочери я посвящу всю жизнь, а сегодня
одену ее и обую, сапожки-то протекают, простудится доченька, но, говорят, у
"Детского мира" спекулянты продают австрийские сапожки, деньги есть, соседка
щедро отвалила, денег хватит!
Деньги пришлось потратить на другое.
В пылесосное гудение ворвался телефонный звонок, и я поднял трубку.
Мужской голос вкрадчиво осведомился, с кем он имеет честь говорить, и
предложил срочно приехать на улицу Россолимо, дом такой-то. Я обещал, но
предупредил: скоро не буду, со мной дочь, пока ее одену, пока то да се...
Нависло молчание, после чего последовало суровое предупреждение:
приехать надо без дочери! Без!
Анюта уже чистила картошку для супа. Я поехал один. Какой-то мужчина в
штатском показал красное милицейское удостоверение и повел меня за собой,
внутрь здания, и что в нем - я уже прочитал на входе. Коридор, поворот,
дверь, на длинном столе, явно не канцелярском, лежало что-то продолговатое,
простыней покрытое. Мужчина отбросил простыню, я увидел бледное и
неподвижное лицо Маргит.
Мужчина в штатском толкнул меня в бок:
- Она?
Много лет спустя, оглядываясь на свои окаянные дурости, я понял, почему
из меня временами прут словесные ляпы, мерзости и глупости, более пристойные
пацанам. Понял: мозг обильно читающего человека подобен кишкам и желудку,
где не все переваривается, где невообразимо много лишнего, и освобождение от
него - либо в пьянстве, либо в безудержной трескотне; в молчании копятся
непрожеванные и неусвоенные комки, которые так и просятся на язык.
Происходит, короче, нечто вроде очищения желудочно-кишечного тракта со
смывом унитаза.
- Красивая баба, - восхищенно причмокнув, произнес я. - На англичанку
похожа. А чегой-то она спит здесь?
В ответ меня боднули локтем в бок:
- Так она это, ваша бывшая супруга Маргит Тиморова, - или не она?
Да, это была она, Маргит Амвросиевна Тиморова, моя бывшая жена, не
пожелавшая сохранить после развода мою фамилию. И мать Анюты.
- Она.
- Тогда распишитесь вот здесь... Так... Когда вы ее видели в последний
раз?
- Вчера. Оставила мне дочь и уехала. Около одиннадцати тридцати вечера.
- А до этого?
- После развода - ни разу не встречались. Дочь сейчас у меня.
Мужчина помялся, повздыхал. Простыня набросилась до самого верха
продолговатости.
- А нельзя ли поговорить с нею... в вашем присутствии, конечно.
- Нет! - отрезал я, и этим отказом вырылся первый окоп, проборонилась
контрольно-следовая полоса, как на госгранице, и протянулась колючая
проволока, перешагивать через которую властям не разрешалось, и под запретом
этим текли мои ответы в милиции и прокуратуре, где я услышал много
поразительного.
Три года квартира не вмещала в себя Маргит Амвросиевну Тиморову, всего
на три-четыре минуты заскочила вчера вечером, но, вернувшись домой, я
заперся в ванной, я впал в оцепенение, что-то изъято было из тридцати двух