"Ованес Азнаурян. Иоганн Буш " - читать интересную книгу автора

я все это помню, Берг?); под окном стоял мой письменный стол, на котором
лежал лишь небольшой зеленый блокнот; у противоположной от двери стены был
огромный книжный шкаф; в центре комнаты был маленький журнальный столик, как
и вчера рядом с удобным креслом. Ничего не изменилось в комнате, да и что
могло измениться? Просто было очень тихо, и со мной что-то происходило. Я
знал, что это за чувство, и был влюблен в него. Это был ото самое чувство, с
которым знаком каждый писатель и которое всегда приходит, когда ты
собираешься начать новую книгу. Одевшись, я подошел к окну. Улицы, которые
еще вчера были серыми и полумертвыми, стали ослепительно-белыми и умерли
по-настоящему: шел снег; он шел всю ночь. Я повернулся и посмотрел на свой
письменный стол, но подумал, что еще не время. Я почувствовал, что мне
становится тесно в кабинете, что стены и потолок давят на меня, как
гидравлический пресс. Я чувствовал в груди волнение и спустился вниз
готовить себе кофе.
Главное, Берг, вовремя сесть за письменный стол и начать писать. Если
сесть слишком рано, то, что ты напишешь, тебе потом не понравится, если даже
ты напишешь на "сойдет", и ты скомкаешь написанное и больше в тот день не
сможешь писать. Если же упустишь момент и сядешь слишком поздно, то вообще
ничего не сможешь написать, и в этот день у тебя на душе будет пусто, и ты
напьешься. Главное во время сесть и начать писать новую книгу, и невредно,
Берг, иногда вспомнить это правило. Ведь его нужно знать любому писателю.
Это - золотое правило в писательстве...
Когда я выпил кофе, я уже знал, что буду писать, и мне не захочется
больше остановить часы и замерзнуть. Я поднялся наверх, в кабинет и сел
записьменный стол. На столе была ваза с фруктами, сигарета, пепельница и,
как обычно, раскрытый блокнот. Я подумал, что чистый лист бумаги таит в себе
много тайн, и любой писатель, который пишет, раскрывает эти тайны... Я курил
и смотрел, как за окном идет снег. Я боялся. Я боялся начать новую книгу.
Всегда было так, Берг. Когда я кончал одну книгу, я не знал, буду ли писать
другую, до такой степени бывал опустошен. А когда я начинал новую, я боялся,
что не закончу ее. Кто знает, думал я, может, эта книга, которую я сейчас
начну писать, будет последней? А дальше, наверное, пуля в лоб, потому что
если писатель не пишет, он должен умереть... И Я написал заглавие романа:
"Смерть Героя". Я подумал минуту, потом прошептал: "И да поможет мне Бог". И
начал писать... И писал, долго, медленно, осторожно, и не заметил, как
прошел, иссяк почти целиком этот день. Скоро уже должно было начать темнеть,
а я все писал, писал, не останавливаясь, чувствовал волнение в груди,
радость, и лишь в голове вертелась мысль: только бы не вспугнуть удачу.
Наконец, я поставил точку, потянулся и закурил. Первый рабочий день можно
было считать законченным. На улице все еще шел снег, который усилился и
которому, казалось, не будет конца. О,Берг, было какое-то чувство
удовлетворения и полноценности от того, что были написаны уже первые главы
новой книги, и я подумал, что устал и что для первого дня поработал
достаточно. Я спустился вниз, выпил бокал джину и решил выйти погулять: ведь
нужно было немножко остудить голову, которая поработала весь день и сейчас
была как будто в огне. Снег кружился, все шел, поминутно то усиливаясь, то
замедляя свой ход. Снегоочистительные машны очень часто не успевали убрать
снег, и поэтому на центральных улицах Берлина было мало автомашин. Прохожие,
тепло укутавшись в шарфы и подняв воротники своих пальто и шуб, шли по
центру улицы и были как будто рады, что нету автомобилей: дышалось как-то