"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

шпагу, на улице радостно орали воробьи: "Жив, жив, жив". Я сел и огляделся:
новые штаны висели тут же над подушкой, а то, что я принял за шапку и
пытался надеть на голову, оказалось муфтой. На пороге "гостиной" стоял отчим
и, глядя на мою ногу, обутую в старый ботинок, весело говорил:
- Одеваешься, сынок? Опорки-то эти брось, щеголяй уж в бурках.
Смуглое лицо его было тщательно выбрито, но круги под глазами выступали
и под слоем пудры, а у виска на ранке темнела запекшаяся кровь. Новиков дал
мне янтарную щеточку и показал, как надо чистить зубы: сперва мне это очень
понравилось, потом я наглотался зубного порошка, и меня чуть не вырвало.
После завтрака меня сводили в баню, одели во все новое, и мои ночные страхи
и сомнения прошли. В самом деле: если "родичи" мне купили новые штаны, не
жалеют колбасы, чаю, то, стало быть, не собираются резать на холодец. Я
хотел сбегать к сестрам в приют, похвастаться, как ловко мне подстригли
затылок; за эту ночь я уже, наверно, немного потолстел, но меня не пустили.
Весь день я протомился взаперти, жуя, что попадало под руку. С
наступлением сумерек вновь накатила тревога: не откармливают ли меня, как
рождественского гусака, чтобы стоил подороже? Теперь я хорошо изучил дверной
запор, выход из полуподвала на пустырь: в случае бегства не запутался бы.
Ночью я опять решил бодрствовать. В соседней комнате все никак не гасили
свет, слышались шаги, тихий говор, скрип открываемых корзин, чемоданов. Что
это там делают названые родители? Я лежал на старом пальто, застеленном
простыней, и щипал себя за щеку, больно дергал за волосы: боялся заснуть.
На рассвете меня неожиданно разбудил сам отчим. Он стоял одетый, словно
совсем и не ложился в постель, но выглядел свежим, бодрым.
- Подымайся, сынок. На улице извозчик ждет: уезжаем.
- Куда? - пробормотал я спросонья. Отчим засмеялся.
- Все туда же. С земли, братец, никуда не денешься, от людей никуда не
уедешь. Слыхал поговорку: рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше?
Одевайся поживее.
Посреди комнаты стояли упакованные корзины, саквояжи. Отчим с женой
вышли в большую комнату и стали о чем-то шептаться. Открыв дверь, позвали
меня. Названая мать согнулась в углу спиной ко мне и чем-то шуршала под
юбками. Опять на меня напали страхи: "Наверно, хотят завезти, чтобы ни
сеструхи, ни приютские огольцы не отыскали". Я решил в дороге держать ухо
востро и запомнить весь путь.
- Оголи живот, - приказал мне отчим.
- Зачем?
- Оголи, тогда и узнаешь.
Я повернулся лицом к окну, задрал рубаху на голову и стал глядеть через
ситцевый подол, что он будет делать. Если пырнет в живот ножиком, я лягну
его ногой и что есть силы заору "караул!". Названая мать повернулась от
стенки ко мне лицом: обеими руками она держала длинный плоский сверток,
зашитый в полотно. Отчим крепко обвязал его мне вокруг живота и долго
оправлял рубаху, чтобы не было заметно снаружи. Сверток был тяжелый и
теплый, как будто его только сняли с голого тела.
- Смотри, Боря, - сурово и торжественно сказал отчим, - в этом свертке
очень важные документы. Не потеряй. От них зависит все наше благополучие.
Наскоро позавтракав, мы стали выносить из квартиры чемоданы, корзины,
саквояжи. Я тихонько сунул в карман кусок колбасы и остаток булки. Перед
нашим домом в промозглом тумане смутно обрисовывались экипаж, извозчик в