"Михаил Авдеев. У самого Черного моря (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

сражаться, не радоваться, не грустить.
Боль острая, режущая начиналась где-то в верхней половине спины,
мгновенно охватывала все тело. Казалось, его рвут раскаленными клещами.
Может быть, повернуться - и станет легче? Но повернуться Любимов не мог, как
не мог позволить себе и закричать: это была не та боль, которая проходит
завтра и послезавтра. А потому нужно было к ней привыкнуть.
И не только привыкнуть - победить.
Любимов ненавидел страдальцев, хотя никогда не оставался безучастен к
человеческому горю. Не любил, хотя понимал, что не у каждого человека хватит
мужества противостоять боли или той ясной очевидности, что дни твои на земле
отмерены уже не годами, а месяцами.
Здесь все зависит даже не от натуры человека, а от его миропонимания.
И вот Любимов вернулся в полк.
Горы просыпались как-то мгновенно. Вот они, еще теплые, в едва
посиневшем ореоле. Потом сразу розовые вспышки проходят по вершинам,
контрастируются свет и тень, появляются неразличимые ранее оттенки: зеленый,
серый, черный, золотой.
В который раз смотрел он на эту игру света, но каждое утро было
неповторимым. Вот и сегодня. Багровая вчера на заре вершина сегодня светится
почти голубыми тонами.
Но все эти краски не радовали летчика.
Одна мысль не давала ему покоя: увидит ли вновь он небо? Сможет ли он
летать?

Продолжение одиссеи Любимова

Любимов не рассказал тогда, по существу, самого главного - того, что
началось после его эвакуации в Севастополь.
Во всяком случае, первый вопрос, который он задал, когда очнулся,
навестившему его командиру полка Павлову, был - полуутверждением,
полупросьбой:
- Я должен летать!.. Мне разрешат летать?..
- Будешь летать, дорогой, будешь, - неуверенно выдавил Павлов.
Глаза Любимова погрустнели.
- Не нужно меня обманывать... Разве без ног полетишь... Я слышал,
сестра сказала кому-то: "Отлетался"... Это, наверное, обо мне...
- Это тебе показалось. - Павлов встал с кровати. - Я только что говорил
с врачом. До заражения крови не дошло: это была главная опасность. Может
быть, - сказал врач, - удастся спасти и раздробленную ногу. Главное сейчас -
набраться сил, подлечиться... А там снова в небо.
- Ну, дай бог! - Любимов и верил и не верил. Павлов почувствовал его
состояние.
- Вот тебе слово командира полка и просто товарища: выйдешь из
госпиталя - получишь истребитель. Новенький...
- Я и на стареньком могу, - счастливо улыбнулся Любимов.
Впрочем, "спокойно набираться сил" никто в госпитале не мог. Слишком не
подходили эти мирные слова к тому, что происходило вокруг. Кто из них мог
спокойно лежать на койке, зная, как истекает кровью Севастополь, как
отчаянно держатся его близкие рубежи!
Скрыть все это от раненых было невозможно: каждый день в палатах