"Маргарет Этвуд. Постижение" - читать интересную книгу автора

едут к другим озерам. Клодов отец развозит их на гидроплане, неплохо, а? Но
он говорит: тут бросали весной невод, так на глубине ее полно, разная рыба,
и здоровенные есть, но больно ушлые стали.
Дэвид иногда начинает изъясняться на деревенский лад, это шутовство,
пародия на самого себя, он рассказывал, что говорил так в пятидесятые годы,
когда хотел стать проповедником и ходил по домам, продавал Библию - нужны
были деньги hp учебу в духовной семинарии: "Эй, тетка, купи неприличную
книжку!" Но сейчас, может быть, неосознанно, он делает это для Клода, чтобы
тот увидел в нем тоже человека из народа. А может быть, просто практикуется
в завязывании контактов, он преподает "основы общения" на вечерних курсах
для взрослых, там же работает и Джо, в системе "Взрослого образования",
"Взрослого зевания", как говорит Дэвид; его взяли на это место, потому что
он когда-то работал диктором на радио.
- Что узнала? - спрашивает Джо безразличным тоном, показывая, что мне
лучше держать свои чувства при себе, какие бы известия я ни получила.
- Ничего, - отвечаю, - никаких новостей. Голос ровный, спокойный. Это
ему, по-видимому,
во мне и понравилось, что-то же должно быть, но я совершенно не помню, как
мы познакомились, хотя нет, помню; в магазине, я покупала новые кисти и
фиксатив в аэрозольной упаковке. Он спросил: "Вы тут поблизости живете?" - и
мы пошли в забегаловку на углу выпить по чашечке кофе, только я вместо этого
заказала себе лимонаду. Что произвело на него тогда впечатление, он сам
потом говорил, так это как я преспокойно разделась и снова оделась после,
будто мне до всего этого дела нет. Но мне и вправду не было дела.
Клод возвращается с пивом, я говорю: "Спасибо" - и заглядываю снизу ему
в лицо, Оно расплывается у меня перед глазами, тает и возникает заново. Ему
было лет восемь в мой последний приезд, он продавал на берегу туристам
червей в ржавых жестянках. Теперь ему не по себе, он чувствует, что я его
узнала.
- Я хочу съездить на остров денька на два, - говорю я, обращаясь к
Дэвиду, потому что машина ведь его. - Посмотреть там, если вы не против.
- Чудно, - отвечает Дэвид. - А я там выловлю себе парочку этих ушлых
рыбин.
Он привез с собой чей-то спиннинг, хотя я предупреждала, что его даже,
может быть, не придется пустить в дело: если бы оказалось, что отец все-таки
нашелся, мы бы тогда сразу же укатили обратно, пока он не успел узнать о
нашем приезде. Если он жив и здоров, я не хочу его видеть. Бессмысленно, они
не простили мне развода, не поняли, они и замужества моего, я думаю, не
понимали, хотя чему тут удивляться, когда я и сама его не понимала. Их
особенно огорчало, как я это все сделала: внезапно, ни с того ни с сего, а
потом вот взяла и убежала, бросила мужа и ребенка и мои цветные журнальные
иллюстрации, такие миленькие, хоть в рамочку вставляй. Бросить своего
ребенка - это непростительный грех; бесполезно было им объяснять, что он и
не был никогда моим. Но я признаю, что вела себя глупо, глупость - та же
подлость, результат один, и мне нечего было привести в свое оправдание, я по
части оправданий вообще не мастер. Вот мой брат - другое дело, он всегда
изобретал их, прежде чем грешить, это логично.
- О господи! - говорит Анна. - Дэвид воображает себя великим белым
охотником.
Она его дразнит, она постоянно его поддевает, но он не слышит, он уже