"Маргарет Этвуд. Постижение" - читать интересную книгу автора

мы уехали из города.
Оборачиваюсь, а у нее на щеке слезы, непонятно почему, она ведь всегда
такая бодрая? Но потом я соображаю, что это не слезы - заморосил дождь.
Плащи в рюкзаках, я как-то не заметила, что собираются тучи. Но мы не сильно
промокнем, на этой лодке плыть каких-нибудь полчаса; раньше, на более
тяжелых лодках с моторами послабее, уходило от двух до трех часов, в
зависимости от ветра. В городе люди говорили нашей матери; "И вам не
страшно? Вдруг что-нибудь случится", - подразумевая, что очень долго
добираться до врача.
Холодно, я втягиваю голову в плечи, капли дождя звонко ударяют по коже.
Берега разворачиваются и снова складываются у нас за кормой. На сорок миль
дальше есть другая деревня, а в промежутке - ничего, только густые леса,
невысокие холмы, выступающие прямо из воды, расходящиеся в стороны заливы,
полуострова, оказывающиеся на самом деле островами, и острова, и перешейки,
за которыми лежат другие озера. На карте или на аэрофотоснимке вся водная
система разветвляется, как паук, но когда плывешь в лодке, видишь только ту
часть, где находишься.
Озеро коварно, погода здесь переменчива, бури разыгрываются внезапно,
каждый год тонут люди: переворачиваются высоко нагруженные лодки или пьяные
рыболовы с разгону натыкаются на топляк - старые, полузатонувшие,
полусгнившие бревна, плавающие под водой у самой поверхности, их много
осталось по всему озеру после прежних лесосплавов и с тех пор, как подняли
уровень воды в озере. Из-за изрезанности берегов легко сбиться с пути, если
не помнить ориентиров, и я начинаю высматривать куполообразный холм, мыс, на
котором торчит сухая сосна, ряды пней, выступающие на мелководье, я Эвансу
не особенно доверяю.
Но до сих пор он сворачивал где надо, и мы приближаемся к нашим местам,
два поворота, короткая протока между отвесными гранитными берегами, и мы
оказываемся в широком заливе. Мыс на месте, как я его оставила, и дом на
острове, сквозь деревья он далее не просвечивает, камуфляж - один из папиных
принципов.
Эванс обводит лодку вокруг мыса, выключает мотор и подруливает к
мосткам. Мостки покосились, ледоход каждую весну подтачивает их, вода гноит
и корежит, их столько раз чинили, не осталось ни одного старого бревнышка,
но все-таки это те самые мостки, с которых свалился мой брат в тот день,
когда утонул.
Его всегда держали в загородке, которую соорудил для него папа,
наподобие большой клетки или уменьшенной площадки для игр, внутри были
деревья, и качели, и валуны, и песочница, где он копался. Ограда из
металлической сетки была высокая, ему не перелезть, но в ней имелась
калиточка, которую он в один прекрасный день сообразил, как открыть. Мама
была одна в доме, она поглядывала на него в окно и вдруг видит, в клетке его
нет. День был тихий, ветер не шумел, и она услышала у воды какие-то звуки.
Побежала к мосткам - его там нет, подошла к самому краю и заглянула вниз:
брат был под водой, лицом кверху, глаза открыты и безжизненны, он медленно
шел ко дну, и изо рта у него бежали пузыри.
Это случилось еще до моего рождения, но я все помню совершенно ясно,
будто видела своими глазами; а может, я и вправду видела, я верю, что
нерожденный младенец держит глаза широко открытыми и смотрит сквозь стенку
материнского чрева, как лягушка в стеклянной банке.