"Маргарет Этвуд. Постижение" - читать интересную книгу автора

болезнь, вроде плесени или чирьев. Джо хочет снимать щит, но Дэвид говорит:
- Да ну, на кой черт.
Теперь мы на моей родной земле, за границей. У меня сжимается горло,
как когда-то, когда я убедилась, что люди могут произносить слова, и я их
слышу, но они ничего не значат. Глухонемым проще. Они, когда просят
милостыню, протягивают карточки с рисованным алфавитом. Правда, все равно
надо знать правописание,
Первый знакомый запах - это от лесопилки, там во дворе между штабелями
досок целые опилочные горы. Мелочь, балансовая древесина идут дальше, на
бумажную фабрику, а крупные бревна связывают на реке в плот, в большое
кольцо, внутри его заперты несвязанные бревна, они пихают, подталкивают друг
друга, а потом по подвесному желобу с грохотом подаются на распиловку, это
все осталось как было, Наша машина проезжает под желобом, и, преодолев
подъем, мы сворачиваем в крохотный поселок лесозаготовителей. Он весь такой
аккуратненький; чистый цветник на площади, а посредине - старинный каменный
фонтан: дельфины и херувим, у которого нет половины лица, похоже на
подделку, но вполне может быть настоящий XVIII век.
Анна говорит:
- Ух ты, какой фонтанчик классный.
- Все построила компания, - объясняю я. Дэвид сразу же произносит:
- Прогнившие капиталистические ублюдки, - и снова принимается
насвистывать.
Я показываю, где свернуть направо, мы сворачиваем. Дорога должна быть
где-то здесь, но перед нами - облупленный, в шашечку, щит: проезда нет.
- Дальше что? - смотрит на меня Дэвид.
Карту мы не захватили, я думала, что она нам не понадобится.
- Придется спросить, - говорю я, он подает машину назад, и мы снова
едем по центральной улице.
Останавливаемся возле углового магазина - "Журналы и сладости".
- Это вы про старую дорогу? - переспрашивает женщина за прилавком. Она
говорит почти без акцента. - Старая дорога уже много лет как закрыта. Вам
нужно ехать по новой.
Я прошу четыре порции ванильного мороженого, потому что неудобно
наводить справки и ничего не покупать. Она черпает металлической ложечкой из
картонной коробки. Раньше мороженое завозили кругляшками, завернутыми в
бумагу, ее сдирали, как кору, а кругляшок прямо пальцами заталкивали в
вафельный фунтик. Устарела, должно быть, эта технология.
Все переменилось, я ничего не узнаю. Облизываю мороженое кругом и
стараюсь ни о чем больше не думать, в него теперь добавляют водоросли... но
меня уже начинает бить дрожь: почему новая дорога, как он мог это позволить,
я хочу, чтобы машина развернулась и отвезла меня обратно в город, тут я
никогда не узнаю, что с ним случилось. Сейчас я заплачу, получится ужасно,
они не будут знать, что делать, и я сама тоже. Откусываю большой кусок
мороженого и целую минуту не ощущаю ничего, кроме острой, как шило, боли в
челюсти. Способ анестезии: если где-то болит, найти другую боль. Все прошло.
Дэвид доел свою порцию, выбросил безвкусный, как картон, вафельный
кончик в окно и включил мотор. Мы едем через новый квартал, он вырос здесь
уже после меня, прямоугольные свежевыкрашенные домики вполне городского
типа, если не считать ярких розово-голубых наличников, а на самой окраине
несколько длинных бараков - голые доски и крыши из толя. Повсюду стайки