"Маргарет Этвуд. Постижение" - читать интересную книгу автора

мерное покачивание, укачивание, надежность.
Анна правильно сказала, у меня было счастливое детство: самый разгар
войны, серо-мелькающие кадры кинохроники, которых я не видела, бомбы и
концентрационные лагеря, вожди в военных мундирах, орущие на людские толпы,
страдания и бессмысленная гибель, знамена, развевающиеся под звуки гимнов.
Но я ничего этого тогда не знала, потом только брат узнал и рассказал мне. А
тогда нам казалось, что на земле мир.
Ну вот я и в деревне, иду по улице и жду, когда меня ударит взрывной
волной ностальгии и непрезентабельные дома озарятся внутренним сиянием,
наподобие рождественских картонных домиков с лампочками внутри, как тысячу
раз бывало в воспоминаниях; но ничего такого не происходит. Деревня ничуть
не разрослась, теперь дети, наверно, уезжают в город, Те же двухэтажные
оштукатуренные дома на бревенчатом каркасе, на окнах ящики с настурциями,
из-под
карнизов крыш протянуты веревки, полощется на ветру разноцветное белье,
похожее на хвосты воздушных змеев. Хотя некоторые дома стали как-то глаже,
сытее и сменили окраску. Белая игрушечная церквушка на каменистом склоне
заброшена, со стен облупилась побелка, одно окно выбито, видно, старый патер
покинул свой храм. То есть, я хочу сказать, умер.
На воде у казенного причала довольно много лодок, но машин на берегу
мало, больше лодок, чем машин, - плохой сезон. Пытаюсь угадать, какая из
машин принадлежит моему отцу, но, оказывается, я уже не знаю, какие марки он
предпочитает.
Вот поворот к Полю, отсюда ведет скверная грунтовая дорога,
исполосованная автомобильными колесами, пересекает железнодорожную колею и
идет дальше - через болото в топких местах уложены в ряд по нескольку
бревен. Меня настигает тучка комаров, сейчас июль, время роиться прошло, но,
как всегда, находятся запоздавшие.
Дорога забирает вверх, и я карабкаюсь мимо стоящих задами домов,
которые Поль выстроил для сына, для зятя и для второго сына - для своего
клана. Сначала-то был только дом самого Поля, вон тот, желтый, с
темно-красными наличниками, приземистое фермерское жилище в старом вкусе,
хотя в здешних краях какие фермеры. Земля почти всюду голый камень, а если
где есть почвенный слой, то песчаный и совсем тонкий, В Поле фермерского
только разве то, что однажды он завел было корову, которую скоро сжило со
свету покупное молоко, В хлеву, где она содержалась вместе с лошадьми,
теперь гараж.
За домом посреди полянки на бревенчатых колодках стоят без колес два
автомобиля 50-х годов, розовый и бордовый; вокруг ржавеют раскиданные
останки еще более древних машин; Поль, как и наш отец, не выбрасывает
ничего, что еще может пригодиться. На крыше дома прибавилось остроконечное
сооружение наподобие церковного шпиля, сваренное из старых автомобильных
деталей, на верху его - телевизионная антенна, а на верху антенны -
громоотвод.
Поль дома, работает в огороде за углом. Он выпрямляется мне навстречу,
лицо в кожаных складках, как всегда, замкнуто, словно запертый чемодан.
По-моему, он меня не узнал.
- Bonjour, monsieur, - говорю я уже у самого забора.
Он делает шаг вперед, но смотрит все так же настороженно; и я говорю:
- Вы меня не узнаете? - И улыбаюсь. Опять это чувство удушья, горловой