"Аль Атоми Беркем. Другой Урал" - читать интересную книгу автора

делился этими спонтанными перехватами, просто-напросто придуриваются и не
хотят научить меня другим интересным штукам; я же прекрасно видел, как Сашка
Филюков из последнего подъезда частенько отводит глаза товарнику, тыря у
него пистолетики с резинкой, а Танька Сторобина, когда реально припрет,
запросто посылает гонящемуся за ней управдому картинку, как они с сеструхой
дрочат друг другу в ванне, и управдом сразу краснеет и оставляет Таньку в
покое. Я все не мог взять в толк, что никто из них не понимает, что делает -
ведь некоторые взрослые, которых я заставал за подобным занятием, сразу его
бросали, испуганно щерясь на меня. Чаще всего это почему-то случалось в
автобусе-"пятерке", когда я ехал к матери в буфет техникума мелиорации,
помогать тащить домой сумку с шамовкой. Кстати, именно в "пятерке" я увидел
свой самый главный кошмар - Черного Мужика, при ночных рассказах о котором
пацаны в пионерлагере начинали жалобно просить "кончать эту херню и лучше
про Красную Штору".
- Не веришь? - безразлично спросил Энгельс.
- Нет, не совсем так уж не верю, но... Когда пытаешься об этом думать,
все размывается, продавливается между пальцами, как...
- А ты и не думай. Ты знаешь, почему я попросил всех не говорить с
тобой о борынгы? Как раз поэтому. Скажи, вот ты, ты хочешь знать о них все?
- Конечно. Не знаю почему, но меня интересует любая мелочь, хоть как-то
с ними связанная.
- Догадываешься, наверное, о чем сейчас спрошу.
- Ага. "Зачем?" Ну не знаю, Энгельс! Вот интересно, и все тут. Это же
не просто так, разве нет?
- О, мы уже подводим такую солидную базу, сейчас еще начнем цитировать
Тахави, да? Мол, все не так просто, и чуть ли не сам Тенри поручил тебе
разобраться с этим вопросом. Внести, так сказать, ясность. - Энгельс со
счастливым видом ребенка, поймавшего, наконец, наглого кузнечика,
возмутительно долго ускользавшего из рук, начал раскатывать меня в
лепешку. - А что, давно пора.
Вопрос, можно сказать, назрел, назре-е-ел - в самом деле, че это они
там?! А может, дело не только во вполне простительной любознательности, а?
Может, все проще? Взять, да бест-сел-лер написать, прогреметь, а? - Энгельс,
сладострастно задумавшись, пошевелил губами, подбирая наиболее ядовитую
формулировку, - "Отважный Исследователь открывает неизвестную Подземную
Цивилизацию!" Про тебя, Отважного Первопроходца, пишут газеты! А вот тебя,
наду-у-увшегося от важности, вот так, на длинной машине везут паясничать по
телевизору! А по дороге поят шампанским!
Из горла!
- И такое тоже есть. - неожиданно для себя, и, похоже, для Энгельса
тоже, признался я. - Но, Энгельс, это не главное, мне честно хочется знать -
даже если я никогда и никому даже слова не скажу.
- Тебе кажется, что ты все легко поймешь, если узнаешь побольше, так? -
смягчился Энгельс. - Думаешь, что еще немного - и все разложится?
- Ну... Примерно.
- Нет. - грустно, как мне показалось, сказал Энгельс; еще у меня
создалось впечатление, что это грустное "нет" когда-то пришлось осознать и
ему, - Ничего не разложится. Это как... - притормозил он, подбирая
сравнение, - представь, перед тобой тончайший, хуже бабских часиков,
механизм. Из льда. А ты хочешь выдернуть его с мороза грубыми, горячими