"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман)" - читать интересную книгу автора

напоследок, чтобы друг хотя бы не вынуждал подбросить его и вещи на станцию
в старенькой машине. Чтобы отвертеться, он нашел предлог: мотор перекалился,
прямо прыгает от пара, а пар бьет из радиатора и оседает на ветровом стекле,
никак не вытрешь. Если же плохо видно - не побеседуешь, а если не
побеседуешь - зачем вместе ехать?
Уступив этим доводам, Джон Пайл в последний раз воспользовался
служебной машиной, которую вел негр по имени Соледад. Тот знал, что
начальник уезжает совсем, и был с ним любезней, чем всегда, помогал
укладывать вещи, плащи и прочее барахло...
После развода Джон Пайл мог жениться снова. Только этим и огорчил его
развод: того и гляди, женят. Тьюри Дэзин и Нелли Алькантара пришли
попрощаться. Нелли передала с ним письмо к подруге в Чикаго. Когда машина
проезжала мимо домика Лусеро, донья Роселия не смогла скрыть печали. Она
плакала, хоть и была немолода, приговаривая: "Дай вам бог, сеньор Пайл".
Эрни Уокер, картежник с зачесом и с вечной сигаретой из виргинского табака,
поджидал на станции. Хоть кто-то пожал по-мужски Руку на прощанье.
Джон Пайл никогда прежде не замечал, что поля так зелены, шофер так
черен, утренние облака так молочно-белы, гроздья так тяжелы, бордосский яд
так лазорев, вырываясь вверх из шлангов, и так немощны больные деревья.
В поезде он сел на единственное свободное место, рядом с толстой дамой,
чьи телеса, как бы по собственной воле, растекались и на ту часть скамьи,
где он пытался втиснуть свои кости между краем и даминым задом. В конце
концов ему показалось, будто он сам - толстый. Рядом с такой махиной кто
хочешь толстым станет.
Полдень. Жара все сильнее. Тесно. Душно. Вагон битком набит. Джон Пайл
засучил рукава рубахи. Дама два раза сладко улыбнулась ему, как улыбается
толстая школьница. Пальцами в перстнях она, словно гаммы играла, барабанила
по стеклу оконца, закрытого, чтобы не налетела пыль с гор, дрожавших от
грохота вагонов, и паровозный дым с искрами и кусочками угля. Жара была
такая, что не поговоришь, но, освежившись немного, они заговорили друг с
другом. В конце концов, судьба свела их, тело к телу, на крохотном кусочке
пространства. А что иное, в сущности, любой союз мужчины и женщины? Джон
Пайл заказал несколько бутылок пива, дама вынула из свертка бутерброды с
ветчиной, сыром, курицей и крутыми яйцами. Теперь, когда путники сдружились,
Пайл смог разместиться поудобней, высвободить кость-другую из-под груды
сала. Прочие кости так и остались на время пути мягко прикрыты жирными
телесами прекрасной спутницы.
- Езжу я по этой дороге шестьдесят раз в году, - говорила она, - и все
прошу, все прошу, чтобы для пассажиров из Мексики прибавили вагонов. А то
битком набито, жизни нет. Вы, видно, из начальства, так вот и похлопочите.
Всем польза, вам - первым, а то теряете вы тут доверие, не за что вас
любить...
Мистер Пайл не ответил.
- Оглохли вы, я вижу, от моих слов. Ладно, скажу вам, что мы вас очень
любим, нравитесь вы нам, соки сосете хорошо.
- Что до меня, премного благодарен...
- Мы вас по одному не различаем, мы вас гуртом любим, всех, кто сюда
приехал с нашим климатом схватиться, чтобы вашим, которые позже явятся,
удобно жилось. Правда, те, кто тут распоряжается, у себя поубавили бы прыти.
Но уж так оно повелось...