"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Ну тогда, значит, Том.
- Можешь валить на кого хочешь, меня в это дело не путай.
- Том, я думаю, подойдет. Или еще кого подыскать? Надо поговорить с
лавочником, он за деньги берет на себя отцовство. Опять же товары у него под
рукой, всегда может подобрать подходящий подарок - утешить оскорбленного
отца. Дерет он с нашего брата бешеные деньги, а папаши обиженных девиц
довольствуются, между прочим, рисом, сахаром, консервами, ромом да духами.
- Выходит, лавочник помогает вам населять здешние места. У него,
наверное, уже несметное число светловолосых детишек.
- Каждый изворачивается как может, лишь бы заработать. Ну а мы рано или
поздно отсюда уедем.
- Ребятишки-то останутся.
- Не так уж много их останется. Климат прескверный, нищета,
недоедание... Болезни тоже пожирают детей почем зря, у них зубки острые,
всякая там корь, свинка, золотуха, скарлатина, ангина, коклюш... О
знаменитых солитерах я уж и не говорю.
- Зеленый ад. Приезжают сюда люди, мужчины и женщины, и ведут себя как
звери во время течки. Не то водка действует, не то климат, а может, эти
самые параллельные линии, не знаю. Да, я тебе собиралась разобъяснить, что
думает на этот счет Лестер Мид.
- Тогда я еще бокальчик тяпну. Хочешь?
- Нет, я утром пить не люблю. Я по ночам больше. И потом, мне это виски
не нравится, очень уж пахучее. Послушай-ка теорию Мида о сексе, очень даже
любопытно. Жизнь между параллельными линиями возбуждает в мужчинах страсть
все к новым и новым женщинам, женщины тоже легко отдаются, охотно меняют
любовников. Все до одной, любой расы, любого класса и уровня. А отчего?
Оттого, что и мужчины и женщины чувствуют, что попали в клетку, и в отчаянии
стараются забыться в волнах страсти, в любовной игре. Представь себе наши
плантации, прямоугольные, две стороны длинные, две короткие, приделать
только с четырех сторон решетки, и вот мы - звери в клетках, клетки стоят
рядами, одна за другой, все клетки, клетки, клетки... до самого моря.
- Клетки, звери и укротители.
- Правильно, Лестер как раз и говорит, что мы - укротители, в руках у
нас бич - трудовой договор, а на конце бича еще свинчатка привешена - пункт
о праве Компании уволить любого рабочего...
- Ха-ха! Неужели он прав? Страшно! - Уокер опять осушил бокал, а Тьюри
Дэзин снова зажгла сигарету. Уокер вытер губы салфеткой. - В самом деле, мы
все сидим в клетке, - сказал он, - и я, и ты, и наши приятели. Задыхаемся,
видим небо только сквозь железные прутья, а сломать эти прутья нельзя,
потому что их нет... Опять проклятые параллельные линии! Страшно! Страшно! И
убивают нас не тропики, не сельва, не болота с москитами, не лихорадка
желтая или черная... нет! Мы болеем и умираем от ужаса. Мы - звери, вот и
бегаем по своей клетке из угла в угол. Хуже, чем в аду. В аду ты тоже
горишь, но там, наверное, нет такой безысходности, бессмыслицы... Мечешься,
мечешься, все ждешь, ищешь, где же конец, а сам знаешь, что конца нет и не
может быть никогда.
Налитыми кровью глазами Уокер медленно обвел гостиную. Над полкой с
книгами висел портрет его матери, поблескивала рамка из чеканного серебра.
Уокер взглянул на портрет, сказал отрывисто:
- Люди старого поколения - счастливые, потому что они... - Он поставил