"Мигель Астуриас. Зеркало Лиды Саль" - читать интересную книгу автора

рождения своего брата-близнеца, который родился мертвым, и потому прозвался
он "Хуандо".) Шел он как во сне, то исчезая, то появляясь в ватном воздухе,
во влажной ватной ночи - беззвездной, прокисшей, как гниющая зелень. А она
шла сзади, словно в спину толкая его, как злая судьба, чтобы не повернул он
вспять, не пал духом, ибо они вместе решили, что Хуандо туда пойдет. Мужчина
есть мужчина, не ему испытаний бояться. И Хуандо был должен себя испытать.
Показать себя Карденале. Была и надежда, что найдет свое счастье, счастье
для двоих, свой добрый огонь. Ведь земля полна добрых и дурных огней. Сильно
верилось, что встретится им добрый свет. Будет светлая жизнь. Те, кто так
живет, говорят, что жизнь эта похожа на рай земной. Тут и сомневаться
нечего. Так говорила Антония. Нет, не от нее она это слышала. Она,
Карденала, не водилась с Антонией. Слышала от Сабины. И не прямо от Сабины,
а от ее свояченицы Лусианы. Вот от кого она узнала. Если огонь, который
повстречается, --добрый, он волчком потраве пляшет; как его заметишь, глазам
своим не веришь, а душа радуется. Это - огонь долгой жизни, доброго
здоровья, добрых известий, успешных дел. Он не чувствуется, а за пальцы
цепляется. Не дается, а руки лижет. И так согревает, так согревает между
двумя небытиями, в то короткое время, когда можно забыть, что ты простой
смертный и что смерть стоит за спиной.
Хоть бы встретить добрый огонь. Карденала была уверена, что они
встретят. И потому она торопила его, как шпора, шпора зубастая, с косами, с
глупыми речами. Она шла сзади, Хуандо не повернет назад, не струсит, пойдет
навстречу своей судьбе. Какой бы она ни оказалась... Нет. только хорошей, в
этом Карденала была так же уверена, как в том, что ее зовут Сифуэнтес,
Карденала Сифуэнтес уверена, что они встретят добрый огонь, счастье, чудо,
благополучие, радость, все такое, чего и не представишь.
Если другие его находили, почему же им не встретить на пути добрый
огонь? Вот именно. Только не останавливаться, скорее пробежать эти первые
лиственничные рощи, раздетые, с голыми стволами и ветками.
Хуандо - впереди, молча. Она - сзади, молча. И без боязни. И с жуткой
боязнью. Шаг за шагом. Иногда каждый шаг был как плюханье жабы в грязь.
Ночные птицы, кролики, бегущие от людей, шелест скользящих гадюк - это не
ее слово, не Карденалы, она робко называла змей "зверушками". Опасности,
опасности. Она вздрагивала, вспоминая о них. Если бы вместо доброго огня им
встретилась огромная гадюка, из тех, что выползают на землю темной ночью.
Нет, ничего такого быть не могло. Хуандо, когда выпил лишнего, хорошо
слышал, как его кто-то окликнул, велел пойти разыскать костер, полыхающий
среди леса. А потом подступить к самому костру и успеть до того, как пламя
обожжет, нагнуться и что-то взять с земли, выполнить данный ему наказ. Не
иначе как сокровище там будет найдено. И эта мысль тоже ускоряла их шаг,
хотя так легко было упасть и сломать себе ноги...
Тропка шла на подъем. Не только крутой, но и скользкий. Дождик, мелкий,
моросящий, будто слюнявил землю. Каждый шорох настораживал их обоих,
особенно Карденалу Сифуэнтес. Много всякого зверья бегает ночью в потемках.
Чьи-то глаза то там, то здесь огоньками буравили губчатый мрак, словно
одевший землю покрывалом из всяких мошек, у которых роса размочила крылышки.
Каждый день на заре крылышки тьмы насекомых, одетых в траур, высыхают, и
потому ночь потихоньку начинает отлетать и исчезает, но никому не ведомо,
куда она девается, в каких местах прячется. Ведь где-то надо поместиться
такой уйме тумана и мглы.