"Мигель Астуриас. Зеркало Лиды Саль" - читать интересную книгу автора

жгучего летнего ветра пот выступает на листьях; тишина полей, где землепашцы
спят нагишом и не видят снов. Нет даже мошек. Духота. Жалящее солнце и
земля, как печь для обжига глины. Тощие коровы хвостом отгоняют жару, ищут
тень агуакатов. В редкой, иссохшей траве вяло шуршат дикие кролики и
неслышные змеи, в поисках влаги птицы с трудом поднимаются в воздух.
В общем, что говорить: тяжко смотреть на эту бескрайнюю сухмень. Далеко
вокруг она видится, до самого горизонта. Если только поднапрячь глаза, можно
различить кое-где жидкие деревца, участки растревоженной пахарями земли и
тропки, те, что появляются там, где ходят, ходят туда и сюда, и что
неизменно приводят к десятку ранчо с человеческим содержимым: с огнем,
женщинами, детьми, корралями, где жизнь склевывает, как жадная курица,
содержимое дней и ночей.
В один из таких отчаянно жарких и душных часов вернулась домой донья
Петронила Анхела. которую одни называли так, а другие просто Петранхела,
жена дона Фелипе Альвисуреса, мать взрослого сына, ожидающая второе дитя.
Донья Петронила Анхела делает вид, будто она ничего не делает, чтобы
супруг не бранил ее за то, что она работает в таком своем положении, и,
делая подобный вид, она содержит дом в образцовом порядке, все у нее на
своих местах: свежее белье на кроватях, чистота в комнатах, патио и
коридорах, глаза - на очаге, руки - на шитье, а ноги - повсюду: в
курятнике, в амбаре, где мелят маис и какао; в чулане, где хранят старые
веши; в коррале, на огороде, в гладильной, в кладовой - повсюду.
Ее муж и повелитель недоволен, если она занята по хозяйству, желая,
наверное, чтобы жена сидела сложа руки пли гуляла без дела, но так не
годится, дети тогда вырастают ленивыми. Ее муж и пове-
194
литель Фелипе Альвисурес человек просторный - и внутри, и снаружи,
оттого он никогда не торопится и носит просторную одежду из дриля*. Цифрами
он мозги свои не перегружает, ибо весьма быстро считает на маисовых зернах;
и лишними словами голову не забивает, ибо необязательно уметь читать так,
как умеют многие, кто при всем при том не читает. Он еще потому просторный
внутри - по ее представлениям,-- что с трудом находит слова. Кажется, будто
одно слово он тащит из какого-то далекого угла, а другое - из еще более
дальнего. И внутри, и снаружи у сеньора Фелипе было достаточно пространства,
чтобы никуда не спешить и хорошо, очень хорошо все обдумывать. Когда, не дай
бог, настанет его час, говорила Петранхела, смерти придется поднатужиться,
чтобы унести с собой.
Весь дом подчиняется силе солнца. Голодного солнца, которое знает, что
пришел час обеда. Но за глинобитными стенами довольно прохладно. Против
обыкновения, Фелипито, старший сын, приехал раньше отца, перемахнул верхом
на лошади через ворота из высоких и острых кольев и осадил коня среди
закудахтавших кур, залаявших собак и взметнувшихся из-под самых копыт белых
голубей - общий страшный переполох, выбитые подковами искры из каменного
пола в патио, громкий хохот всадника.
- Что за озорство, Фелипито... Я так и знала, это ты!
Его матери не нравились подобные дикие выходки. У лошади огонь в глазах
и морда в пене, а Фелипито уже на земле, обнимает и утешает свою достойную
мать.
Скоро подъехал и его отец на черном жеребце, которого прозвали
Самаритянином за покладистый нрав. Слез с коня и преспокойно пошел поправить