"Мигель Астуриас. Зеркало Лиды Саль" - читать интересную книгу автора

- Никогда не наряжался "Праведником" твой отец. Не верь ему. сын мой!
-- возразила она с досадой и страхом.
- Значит, понапрасну ты спала в костюме...-- хохотал Адь-висурес,
человек, который редко смеялся, и не потому, что не любил смеяться, смех
доставлял ему наслаждение, а потому, что со времени свадьбы он всегда
говорил: - Смех остается за порогом церкви, где венчаешься, откуда
начинается твой тернистый путь...
- То, что я приворожила тебя, чтобы ты женился на мне, твоя выдумка и
больше ничего... Если бы ты вырядился "Праведником", кто знает, и жена могла
бы у тебя быть другая...
- Другая?.. На двадцать лиг вокруг другой такой не найдется... - и
хохотал, хохотал с превеликим удовольствием, приглашая посмеяться и
Фелипито: - Смейся, сынок, смейся, пока ты еще холост. Хорошо смеются одни
неженатые. Как только ты женишься, когда какая-нибудь переспит в костюме
"Праведника", в котором ты будешь щеголять на празднике, прощай, смех,
навеки. Мы, женатые, не смеемся --делаем вид, а это совсем другое... Смех
дан только неженатым... Молодым неженатым, конечно. Потому как старые
холостяки тоже не смеются - зубы скалят...
- Твой отец плетет невесть что. сын мой...-- заметила Петран-хела.--
Смех дан всем молодым, женат ты пли холост, а старым верно, не дан, но в
отца еще смолоду вошел старик, и мы не виноваты, что в нем всю жизнь старик
сидит...
Сон не шел к Петранхеле в эту ночь. Вспоминались те ночи, когда она
действительно спала в костюме "Праведника", который надел на праздник сеньор
Фелипе тридцать лет назад. Ей нельзя было признаться сыну, ибо есть тайны, в
которые не посвящают даже сыновей. Не тайны, а маленькие секреты, интимные
недомолвки. В эту ночь долго не приходил рассвет. Ей сделалось холодно. Она
поджала ноги и укуталась в одеяло. Крепко сомкнула веки. Нет, сон не шел.
Страх отгонял сны, страх, что в этот самый час. в канун праздника святой
девы Кармен, какая-то женщина спит в костюме "Праведника", предназначенном
для Фелипито, чтобы пропитать одежды своим колдовским потом и приворожить
любимого сына.
- Ой, царица небесная, святая дева!..-- стонала она.-- Прости мне мои
страхи, мое суеверие, я знаю, что это глупости... что это только поверья,
пустые поверья... Но ведь это сын мой... Мой сын!
Самое верное было бы помешать ему облачиться в костюм "Праведника". Но
как помешаешь, если он уже согласился и должен выступить в роли Князя всех
"Праведников"! Это значило бы испортить празднество; к тому же она сама, в
присутствии мужа, настояла, чтобы Фелипито не отказался от предложения.
Рассвет не приходил. Петухи не пели. Во рту пересохло. Налицо упали
волосы, спутавшиеся от тщетных поисков сна.
- Кто же, какая женщина, господи, спит сейчас в одежде "Праведника",
которую наденет мой Фелипито?
Лида Саль - большие скулы и неприметные глаза днем, зато большие глаза
и неприметные скулы ночью - оглядела свою каморку, где спала, и,
убедившись, что там никого нет, что там одна лишь тьма, ее наперсница, и
лишь дверь, запертая на засов, и окошко, выходящее в глухой чулан, разделась
донага, провела своими шершавыми от грубой работы руками по гладкому телу и
-- с деревянным от волнения горлом, с повлажневшими глазами, с трясущимися
коленями --облачилась в костюм "Праведника" и призвала сон. Но не сон. а