"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Умру, черви спасибо скажут, сладенького поедят.
- Не много им достанется.
- Обида меня изъела. Вы подумайте, что тесть со мной сотворил! Женил
насильно на дочке своей...Роселия сердито и нежно покосилась на мужа. - Ну и
тайну свою рассказал: как он пальцы вычернил, липким смазал, чтобы все
думали, у него парша, и носились с ним, жалели... А потом отыскал он лекаря,
чтобы тот ему платил за чудесное исцеление.
- Если я совсем вылечусь, он меня в Париж повезет, во Францию. Без меня
кто ему поверит! Сколько он такую паршу ни изучай, все ни к чему. То ли
дело, когда я при нем!
- А меня, значит, псу под хвост... - подхватила его супруга. - Кто тебе
дочку вынянчил? Кто тебе всю жизнь твои ноги нянчил? Вылечился, важный стал,
теперь только с врачом и ездить.
- У нас тут, - сказал Лусеро, - только самый главный начальник ездит со
своим врачом.
- Считай, стало два начальника. Ваш-то врачу платит, а я - денежки
беру!
- Ты бы мне рассказал про эти его тайны, а то жила, жизни не видела, в
поселок некогда сходить порастрястись.
- Свинья наш куманек... - со значением проговорила Сарахобальда.
Лино и Хуан напились до отвала дынного питья и пошли расседлать коней,
дремавших в райских кущах, где их жалили жаркие слепни.
Мать чуть не плакала, когда их видела. Старший, Лино, уже хорошо читал.
Второй, Хуансито, поотстал немного. Нелегко их тащить, жизнь тяжелая. Вот
хоть поселок - не было его, а теперь пухнет и пухнет, как отцова гнилая
нога. Весь прогнил, разит от него, и грехов в нем не прибавляется, потому
что других и на свете нет. Что ж, бог ему судья. Только жаль, Аделаидо
пускает их туда на гулянье. Гулянье - будто бумага для мух: сладко, а
ядовито.
Сарахобальда стала прощаться, довольная и питьем, и печеньем, и
ванилью, которую ей привез, не забыл, сеньор Блас, услужливый, как
состарившийся любезник.
- Увидишь, - сказал он ей, - мы с тобой еще спляшем в поселке!
- Давай, давай. Я платье пошью, не так же идти, что люди скажут и
твоего зятя начальник, который с врачом ездит.
Все засмеялись. Ну и забавница эта Сарахобальда, подумали хозяева. Но
что-то в ней такое, непонятное... "Гниль завелась, как у тестя моего было",
- размышлял Аделаидо Лусеро.
Вернулись Лино с Хуаном, звеня шпорами. Выпили еще водицы и легли,
каждый на свою кровать. Гамак на дворе качался пустой. Лусеро с Роселией
считали монеты, надо было за землю вносить. Они купили ее в рассрочку.
- Вот увидишь, - говорил Аделаидо жене, - я тебе всегда говорю и сейчас
повторяю: рад я, что Лино с Хуаном сами будут бананы выращивать. Я только
одно и хочу им оставить - независимость. Такой я отец. Не нравится мне,
чтобы моими сыновьями распоряжались... Мы как раз говорили с мордатым
Сальдиваром...
- Этот с нами не очень-то...
- Для меня, Роселия, главное наследство - свобода. Не пойму, как это
отцы, которые сами под другими ходили, не заботятся о свободе для своих
детей. И ты мне не говори, что служба - не рабство! Еще и самое худшее. Ох и