"Александр Астраханцев. Женщина на проселочной дороге" - читать интересную книгу автора мусульманка, что ли?.. Потом вдруг, забывшись, удивленная какой-то моей
фразой, повернулась ко мне - скорее всего поймать по взгляду, не насмехаюсь ли я - и я буквально запнулся об ее глаза непонятно какого, кажется, необычайно синего цвета в пушистых ресницах . Глаза, в которых сразу увязаешь. Это их-то она и прячет?.. То был не кокетливый, не обжигающий, не настырный взгляд женщины, знающей себе цену и привыкшей обольщать и покорять, а спокойный какой-то, даже терпеливый: ладно, мол, смотри, раз уж так получилось... От резкого поворота головы волосы ее разлетелись, и я обратил внимание на то, что ее лицо испещрено мелкими шрамами ; беглого взгляда хватило отметить их на скуле, на губе, в углу рта, шрамом была изломана бровь, - будто кто-то специально нанес их так, чтоб они бросались в глаза. Вот оно что! Сразу стала понятна ее маленькая хитрость - кутать лицо волосами . Она, конечно же, поймала мой взгляд и больше уже свою ущербную красоту не прятала. Я, отвечая на пожелание Юрия Андреевича непременно познакомиться с ее стихами, предложил ей прислать их, вырвал лист из записной книжки, написал и свой адрес, и адрес организации и заверил ее, что стихи ее будут доброжелательнейше прочитаны, поскольку за них ходатайствует "сам Юрий Андреевич" (так звали агронома). Вот и все. Мы едва успели обменяться дюжиной фраз, а газик уже затормозил: мы стояли посреди улицы. Елена торопливо поблагодарила нас, распахнула дверцу, выпрыгнула, быстренько надела босоножки, подхватила веши и пошла к ближайшему дому. Я смотрел ей вслед: оглянется, нет? Не оглянулась. А в душу вкрадывалась печаль. Было ощущение, будто посреди значительное прошло мимо, оставляя пустоту. Оставалось успокоить себя, заполняя пустоту рассуждениями: красота - что это, и откуда она берется, причем - как-то всегда неожиданно, врасплох, и зачем сгущается в природе и среди людей до опасных концентраций - настолько, что заставляет радоваться, печалиться, страдать? Не есть ли она всего лишь моя собственная тоска по несбывшемуся или утраченному, и я наделяю ею первую встречную женщину, цветок, закат?.. Нет, все было не то! А печаль оставалась... Потом мы заехали в правление местного совхоза; Юрий Андреевич зашел туда ненадолго, а когда поехали дальше, я спросил у него: почему у их поэтессы такое... - я не нашел более мягкого эквивалента слову "изуродованное" - лицо? - О, это целая история! - оживился он, отвлекаясь от своих мыслей. - И тянулась она много лет, на глазах у всего села, - продолжал он охотно. - Я ж хорошо знаю эту Ленку - моя дочь в одном классе с ней училась, вместе школу кончали. С ними учился один оболтус... - Да уж, непременно оболтус! - влез в рассказ шофер. - Все у вас - одни оболтусы! - А кто он, по-твоему? - вскинулся на него агроном. - Оболтус - у меня и слова другого нет! - Человек как человек, - угрюмо пробормотал шофер. - Хм, "человек"! - усмехнулся недоверчиво Юрий Андреевич. - До человека еще дорасти надо. .. В общем, Олег его звали. А надо сказать, статный был парень, девичья погибель, и у Ленки с ним закрутился роман. Чуть ли не с |
|
|