"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

моря под южным солнцем. В этом я убедился очень скоро.

Какое-то время я с радостью первооткрывателя бродил по набережной, по
приморскому парку, среди праздной толпы, подчеркнуто веселой, бесцельно
плывущей куда-то, и не раздражали меня пока ни это массовое безделье, ни
монотонный шум моря, ни умильные, ухоженные клумбочки с цветами, ни
оболваненные ножницами пучки роз, возле которых так любят фотографироваться
провинциальные дамочки и широкоштанные кавалеры, залетевшие сюда с дальних
морских промыслов бурно проводить отпуск, прогуливать большие деньги.

Но уже через неделю мне стало здесь чего-то недоставать, сделалось
одиноко, и я начал искать чего-то, рыская по городу и парку. Чего искал --
сам не ведал.

Часами смотрел я на море, пытаясь обрести успокоение, наполненность
душевную и тот смысл и красоту, которые всегда находили в пространстве моря
художники, бродяги и моряки,

Море нагоняло на меня еще большую тоску мерным, неумолчным шумом. В его
большом и усталом дыхании слышалась старческая грусть. Вспененные волны
перекатывали камни на берегу, словно бы отсчитывая годы. Оно много видело,
это древнее, седобровое море, и оттого в нем было больше печали, чем
веселости.

Впрочем, говорят, что всяк видит и любит море по-своему. Может, так оно
и есть.

В приморском парке росли деревья и кусты, собранные со всех сторон
мира. Встречались здесь деревья с африканским знойным отливом в широких
листьях. Фикусы росли на улице, а я-то думал, что они растут лишь в кадках
по российским избам. Воспетые в восточных одах, широко стояли платаны и
чинары, роняя на чистые дорожки мохнатые шарики с ниточками. Кипарисы,
темные и задумчивые, и днем и ночью мудро молчали. Непорочными, какими-то
невзаправдашне театраль- ными цветами были завешаны магнолии.

И пальмы, пальмы.

Низкие, высокие, разлапистые, с шевелюрами современ- ных молодых
парней. В расчесах пальм жили воробьи и ссорились, как обитатели
коммунальной квартиры, всегда и всем недовольные, если даже удавалось им
свить гнездо в кооперативной квартире или на райской пальме. Понизу
стелились и прятались меж деревьев кусты, бесплодные, оскопленные ножницами.
Листья их то жестки, то покрыты изморозью и колючками. В гуще кустов росли
кривые карликовые деревца с бархатистыми длиннопалыми листьями. Их
покорность, еле слышное перешептывание напоминали тихих красавиц из
загадочной арабской земли.

Кусты, деревья, все эти заморские растения, названий которых я не знал,
удивляли, но не радовали. Должно быть, открывать и видеть их надо в том
возрасте, когда снятся далекие страны и тянет куда-то убежать. Но в ту пору